![]() |
![]() |
|
![]() |
![]() |
|
|
||
![]() |
/ Обзоры / Литература < Вы здесь |
Рыжее Чубайса Кох А., Свинаренко И. Ящик водки. Т. 2. М., ЭКСМО, 2004. 240 с. ISBN 5-699-05126-0 ![]() Дата публикации: 1 Марта 2004 ![]() ![]() ![]() ***
Отличие Коха от Чубайса очевидно. Чубайс все время пытается уйти из публичной политики и так же регулярно возвращается. Потому что стоит ему на минутку отлучиться, как братья по разуму, оставшись без присмотра, тут же рвут на танцплощадку, оттягиваются там по полной под "Чайф" и Чижа, а потом получают на выборах свои законные три процента и отдыхают четыре года до следующей дискотеки. Вот и приходится несчастному Чубайсу забывать про любовь к электричеству и унимать расшалившуюся молодежь, попутно придумывая какую-нибудь завлекалочку для либерального избирателя. Поскольку происходит все это в пожарном порядке, то вместо завлекалочки получается такая фигня - либеральная империя, имперская Либерия, - что даже тот, кто, скрепя сердце, был готов проголосовать за танцоров, приходит в ужас и посылает всех к черту. Три процента скукоживаются до двух, танцоры, обнявшись, плачут, а Чубайс, облегченно вздохнув, возвращается к родному рубильнику. Кох ничем подобным не озабочен. Избирался он первый и последний раз в 1990 году мэром Сестрорецка, впрочем, и на этом посту пробыл всего год, пока Собчак не выгнал. Так что любовь народная ему без надобности, и он может позволить себе говорить все, что думает. А так как человек он умный, то мысли его не всегда приятны окружающим. Одно особо удачное интервью шестилетней давности Коху припоминают до сих пор - даже Наум Коржавин в общем хоре отметился, обозвал русофобом. Жаль, что Наум Моисеевич не читал "Ящик водки", - он нашел бы там немало подходящих фрагментов в подтверждение своей гипотезы:
Понятно, что за такие рассуждения сограждане к тебе особой благодарностью не проникнутся. Что самое обидное - по "Ящику водки" вовсе незаметно, чтобы Кох так уж мучался от нелюбви сограждан. Более того, он на пару со своим визави лениво эдак поплевывает в сторону тех, кого эти самые сограждане сделали объектом своей большой и чистой:
При этом условного Жириновского в книге не меньше, чем условного Солженицына. Собственно, оба уже вышедших тома "Ящика водки" (как, подозреваю, и два последующих) представляют собой лингвополитический эксперимент. Соавторы прекрасно понимают причины многочисленных поражений русского либерализма. Народ не принял либеральные идеи? Чушь, конечно. Народ отверг людей, которые эти идеи персонифицировали, и - самое главное - тот язык, которым они пытались с потенциальным избирателем разговаривать:
На первый взгляд, может показаться, будто собеседники в этом плане ближе к академикам или там к диссидентам. Что, конечно, приятно, но делает их людьми в либеральном хозяйстве бесполезными и совершенно непригодными для управления страной. Но это только на первый взгляд. Смысл проводимого эксперимента в том, чтобы поставить сакральную силу русского мата на службу либерализму. Поэтому Кох и Свинаренко не только матерятся, как два Горчева, но и уделяют немало внимания теории обсценной речи. Рассуждают о кодовых интерполянтах и диффузной семантике. Цитируют Бориса Успенского и Вадима Михайлина. Именно мат оказался последним прибежищем либералов. Умности, вроде толлинга и лизинга, в чистом виде не проканали. Соавторы не делают вид, будто не знают этих слов. Они просто помещают их в другой ряд. Пытаются опробовать контекстуальный сдвиг. "Толлинг, бля"; "лизинг, твою мать". В лабораторных банно-дачных условиях соавторы создают новый язык русского либерализма. Язык, в котором существует предельное напряжение между близкой массовому сознанию формой и неприемлемым для него содержанием. Любопытно было бы провести эксперимент на местности, посмотреть, как работает эта гремучая смесь в полевых условиях, например, в предвыборный период. Впрочем, я и без экспериментов абсолютно уверен, что начни Кох не с приватизации, а с публичной политики, изложи он пару раз избирателю свои геополитические идеи так, как делает это в книге, Рогозин благополучно отдыхал бы сейчас где-нибудь вдали от парламента:
Но ярких геополитических проектов и мата для покорения электоральных вершин явно недостаточно. Соавторы помнят, что массовое сознание, как сознание ребенка, не удерживает абстрактных понятий и ориентировано на мышление образами. Отсюда - обилие в книге вставных новелл, выполняющих роль притч:
(Кстати, развитие оппозиции "держава" -"дом" составляет один из важнейших сюжетов книги. Кульминация этой линии - рассказ Коха о том, как он "вместо Советского Союза сделал себе дочь": "Я два месяца жил в Москве. Весь ноябрь и почти что весь декабрь. А потом приехал, жене заделал, она забеременела и Ольгу родила в 92-м.") *** Теперь-то окончательно ясно: Коха придумали Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова. А потом Татьяне Никитичне и Авдотье Андреевне стало обидно, что Коха все ненавидят, и они сочинили предисловие ко второму тому "Ящика водки". Защитили мужика от вала народной нелюбви. Текст получился дивный. Вылитая характеристика в партком. Причем не в советский, а скорее, в немецкий эпохи Третьего Рейха. Типа тех телег, которые в "Семнадцати мгновениях весны" Копелян за кадром озвучивал - ну там, "глаза голубые, в порочащих связях незамечен, истинный ариец". Вот и здесь то же: "преданный муж, отец троих детей, заботливый друг, щедрый и тайный благотворитель, усердный прихожанин, умница и эрудит". Кох и Свинаренко написали абсолютно постмодернистскую книгу, больше всего напоминающую первое в России издание Саши Соколова. Помните, там с одной стороны "Школа для дураков", а перевернешь вверх ногами, раскроешь с противоположной - "Между собакой и волком". Так и тут: то ли манифест люди пишут, то ли кукиш показывают - не разберешь. То есть снаружи как бы кукиш, а присмотришься - манифест (см. выше про напряжение между формой и содержанием). Такая вот книжка получилась. Амби, простите за выражение, валентная. При этом, как люди честные, журналист и политик оставили читателю массу подсказок, чтоб он мог обо всем догадаться. Понять правила игры. Это еще по первому тому ясно было: там на задней обложке бывший вице-премьер пил водку из кофейной чашечки. Сразу вспоминался Розанов, подмигивавший читателю: "Из Шопенгауэра (пер. Страхова) прочел только первую половину первой страницы", и ждавший, когда проницательный читатель, знающий, что Страхов Шопенгауэра не переводил, подмигнет ему в ответ. Второй том в этом отношении от первого ничем не отличается. На обложке рекламирует водку Кох с лицом, как у Лени Голубкова, но в махровом банном халатике с лейблом "White House" и соответствующим орлом. Воспринимайте, мол, любезные соотечественники, все, что мы с коллегой Свинаренко говорим, cum grano salis. Не вполне то есть всерьез. А Толстая со Смирновой взяли и нарушили конвенцию, она же - законы жанра. Принялись обнажать прием, комментировать авторские подмигивания. И дообнажались до полной его, этого приема, наготы. Лишили читателя удовольствия самому разгадывать предлагаемые авторами правила игры. Нехорошо. ![]() ![]()
|
![]() |
![]()
edelstein@yandex.ru ![]() ![]() |
![]() |
||
![]() |
||
![]() |
||