Беда еженедельников - очень часто сенсационные события в России (да и в мире тоже) происходят в "мертвое" для них время с пятницы до понедельника, то есть тогда, когда верстка уже в типографии и сделать ничего нельзя. Событие, стало быть, освещается и анализируется с недельным опозданием, что, конечно, есть предмет досады и журналистов, и читателей.

Так и в этот раз получилось. Новая вспышка войны на Северном Кавказе - безусловно, самое сенсационное событие прошедшей недели, но случилось оно в ночь с понедельника на вторник, когда основные еженедельные журналы уже вышли в свет.

Однако было в некоторых из них и некое "предчувствие гражданской войны". Практически все СМИ (исключая разве "Коммерсантъ-Власть") так или иначе отметили скорбную дату - 22 июня, а "Еженедельный журнал" даже сделал начало Великой Отечественной темой номера. Там несколько статей с претензией на сенсационность. Дескать, только что рассекреченные документы свидетельствуют о том, что к началу войны мы были сильнее Германии. Всего у нас было больше - танков, самолетов, пушек, людей. И наша промышленность была лучше отмобилизована, чем германская.

По-моему, авторы этих статей (не будем называть имен) ломятся в открытую дверь. Еще в 1998 году в серии "Россия. ХХ век" Международным фондом "Демократия" было издано две почти тысячестраничных книги (причем формата in folio) под названием "1941 год". Помимо подробной хроники событий и огромного количества документов там есть и цифры, из которых следует, что количественно мы в чем-то превосходили немцев, но вот качественно проигрывали им по всем статьям: и в технике, и в подготовке офицеров и солдат. У нас привыкли гордиться советскими асами - Покрышкиным и Кожедубом, которые сбили что-то около шестидесяти немецких самолетов. Но помилуйте! У немцев асами считались те, кто сбил по 100-250, а были и такие, кто сбил 400.

Так что претензия на некое новое прочтение истории и сетования на то, как мало мы ее знаем, несерьезны. Кто хотел знать - тот узнал, а кто спохватился к знаменательной дате, тому пришлось раздувать в сенсацию незначительные дополнения к давно известному.

Разумеется, 22 июня 1941-го и 22 июня 2004-го тут же были связаны в прессе между собой: внезапность и вероломство, большие потери, неготовность армии к неожиданной атаке, всеобщее недоумение: дескать, как такое могло случиться?

Сравнение хромает, хотя публицистически может показаться эффектным.

А вообще СМИ реагировали на ингушскую бойню на редкость однообразно и монотонно. Даром что в новостных выпусках на ТВ всю неделю едва ли не половину времени занимали события в Ингушетии, но ведь все каналы показывали одну и ту же картинку, а корреспонденты и эксперты говорили одни и те же слова. Причем интонация "кто виноват" звучала чрезвычайно робко, да и то не у всех.

Вообще поучительно сравнить 2000-й, 2002-й и 2004-й. Гибель "Курска" породила в СМИ настоящую истерику, причем журналисты не всегда были правы, гнобя президента. Трагедия на Дубровке тоже вызвала бурю эмоций, но были они несколько глуше, президента почти не трогали. А ингушские события освещались чисто репортажно, и я что-то не встречал попыток связать их с общим состоянием страны, армии и МВД, политикой на Северном Кавказе и прочими серьезными вещами. Такой вот, прошу прощения, "прогресс".

Пожалуй, лучшее, что было написано на тему, - почти полосная статья "Идет война Кавказская" в "Коммерсанте" от 23 июня. Подробная, без путаницы, с картой.

А так журналы занимались на неделе кто чем. "Профиль" - ЮКОСом, интриги вокруг которого всем, кажется, давно надоели, однако появился новый информационный повод - начавшийся суд над Ходорковским и Лебедевым, и машинка опять закрутилась. Разумеется, освещать эти события так или иначе надо, однако все "политическое", что было в этом деле, "съедено" (или, если хотите, "артикулировано") еще в октябре прошлого года, когда Ходорковского арестовали. Теперь действительно остались интриги, догадки, домыслы да "кадровые вопросы".

"Эксперт" занялся международной политикой (должно быть за отсутствием внутренней): там дотошно и достаточно скучно анализируются итоги недавних выборов в Европарламент. Автор редакционной статьи проявляет сдержанное удовлетворение ими: чем меньше согласия в ЕС, тем лучше для нас (и для Штатов). Ну и ладненько. Должно быть, событие произошло и впрямь неординарное, но далекое, да и оптимизм тут кажется мне преждевременным. Европейцы-то между собой все равно когда-нибудь договорятся, а вот наша договороспособность как была на низком уровне, так и осталась. Поэтому вынесенное на обложку "Разоблачение Евросоюза" выглядит как-то несерьезно для такого издания, как "Эксперт".

Венчающая последний его номер статья Максима Соколова "Как случаются триумфы либерализма" скорее идеологическая, чем политическая. В последние годы Соколов воспылал лютой ненавистью к либерализму и гнобит его на каждом углу. Смысл простой: есть страны, где либерализм возможен, а есть страны, где он разрушителен. Причем чем беднее страна, тем проще может быть ее путь к либеральному обществу. Такой вот парадокс. Россия бедная, но не совсем нищая, поэтому о либерализме говорить даже смысла нет. А вообще говоря, не статья, а какая-то бурчалка в духе Винни Пуха. Чего автор не хочет (либерализма и "дерегулирования"), понятно, а чего хочет - нет.

Словом, событий политических (относящихся не к мелким интригам и думскому штампованию законов, спускаемых "сверху", а к Большой Политике) на неделе было мало. Ведь и новая кавказская война - это не политика, а ее "продолжение другими средствами".

Экономика сейчас интересует наши СМИ куда больше. О, там есть о чем поговорить: банковский кризис, замена льгот денежными выплатами, понижение ЕСН, собрание акционеров ЮКОСа и много чего еще другого.

Впрочем, было еще одно событие, которое при желании можно истолковать как политическое. И притом приятное. Имею в виду концерт Пола Маккартни на Дворцовой площади в Питере. Отчего ж, собственно, и не посчитать его политическим, если на концерт пришла сама Валентина Матвиенко? И если вторая столица недели две просто стояла на ушах, а из Москвы в Питер отправляли дополнительные поезда?

Во всяком случае, СМИ посчитали этот концерт событием первостатейной важности, и почти никто не обошел его своим вниманием. Причем странная вещь: напечатанное до концерта было выдержано в стилистике почти что умилительной, а то, что после, оказалось как-то посуше.

И я даже знаю почему, ибо на этом концерте мне случилось быть. Именно случилось, потому что изначально, приехав в Питер за день до него, я на концерт не собирался. Ну знаю я Маккартни почти что наизусть, да и вообще больше люблю Леннона. Однако в Питере я попал в такую густую атмосферу ожидания концерта, что не выдержал. Сама атмосфера там была переполнена сэром Полом: знакомые спрашивали друг друга: ну, ты идешь? И не надо было объяснять, куда именно. На каждом шагу с огромных плакатов в тебя упирался указательный перст экс-битла: дескать, ну, ты идешь? С той же картинкой повсеместно продавались майки (500 р.), бейсболки, и по улицам ходило множество народу в этом прикиде. Билеты продавались в каждом киоске (от 600 до 55 тыс.), а накануне вышел специальный номер питерской версии "Комсомольской правды", весь посвященный Маккартни. Самое смешное в нем было - несколько битловских хитов в русской транскрипции. Ну например:

Фью ин фром Майами бич ВиСуЭйСи
Диднт гэт зэ бэд ласт найт
Он зэ вэй зэ пейпа бэг воз он май ни
Мэн ай хэд э дрим фул флайт.

Узнаете Back in the USSR? Газетку эту, восьмиполосную и цветную, раздавали на улицах бесплатно.

Словом, заразился я этой лихорадкой и взял билет - к тому времени самые дешевые оставались - в так называемый танцевальный партер, который во всем мире устраивается прямо у сцены, а у нас, как и полагается, наоборот - в противоположном конце площади.

Начало было назначено на шесть, но на площадь пускали (по слухам) уже с четырех. И вот сижу я как раз в четыре в кафе на Невском, обедаю, а по проспекту идет настоящая демонстрация, и время от времени - отряды ментов. Невский к тому времени уже перекрыли.

К шести доел я свой обед и не спеша пошел вместе со всеми. По пути было четыре кордона, где тебя внимательно изучали, некоторых обыскивали, некоторых отсекали. В итоге ровно в шесть оказался я на Большой Морской, чуть-чуть не доходя до арки Главного штаба, в тесной толпе, зажатой с обеих сторон грузовиками. Как-то сразу стало тревожно, и похороны Сталина вспомнились. На площадь почему-то теперь не пускали, хотя оттуда слышался рев и свист - должно быть тех, кто мучился там с четырех. Тревожно озираясь, мимо меня протиснулся сквозь толпу Борис Гребенщиков. Ну, подумал я, БГ-то пропустят. Но ничего подобного - он застрял спины на три впереди меня. Стоим десять минут, стоим двадцать. Толпа все плотнее и плотнее. Какая-то веселая компания, до того распевавшая песни Beatles, вдруг замолчала, а потом запела "Широка страна моя родная..." и "Варшавянку", выражая, видимо, тем самым свой протест всему этому бардаку.

На тридцатой минуте стояния прорезался рупор: "У кого стоячие места, вход с Дворцовой!" И половина толпы ринулась (времени-то было уже 6.30) в обход, пролезая сквозь прутья ограждений (открывать проход менты ни за что не хотели). На Дворцовой еще три кордона, а у последнего - просто горы пластиковых бутылок с водой. Оказывается, нельзя. Ну, я понимаю, что нельзя стекло, но пластик? Словом, настроение медленно, но неуклонно портилось.

Площадь уже была полна, из динамиков шла какая-то фоновая музыка, огромные мониторы еще не включили. Время от времени в разных местах начинали кричать: "Матвиенку долой!" Через полчаса такого пустого ожидания пошел настоящий ливень. Море зонтиков, которые от таких ливней не помогают. А кто-то и газеткой прикрывался. Короче говоря, концерт начался еще через полчаса, и то не с Маккартни: какие-то акробаты в средневековых одеждах таскали туда-сюда яркие цветные полотнища, а брейкеры крутились на голове. Должно быть, это было красиво и круто, но мы-то стояли уже час, да притом мокрые после ливня.

К моменту появления Маккартни я уже всячески клял его за тщеславие: ну непременно нужны были монументальные декорации Дворцовой и Красной площадей, хотя не лучше ли было (для слушателей во всяком случае) устроить концерты на стадионе имени Кирова или в Лужниках? Там и мест больше, и инфраструктура приспособлена для десятков тысяч зрителей. Но сэр Пол думал не о нас, а о себе.

Так что про сам концерт даже писать не хочется: ну Маккартни и Маккартни, и звук был так себе. Самое лучшее, что я на этом концерте видел, - публика. Публика была чудная - седые, лысые и брюхатые ровесники Маккартни, толстые и тощие старушки того же возраста лихо и самозабвенно отплясывали под Slow Down, пели вместе с Маккартни наизусть, и на лицах у них было подлинное счастье. Рядом со мной стоял уж совсем экзотический дедок: лет семьдесят, седая нечесаная борода до пупа, драные шорты, соломенная шляпа и посох, которым он отстукивал ритм. Впрочем, молодежи и людей средних лет было, конечно же, больше, но слез на глазах я у них что-то не замечал. Для первых этот концерт был исполнением детской мечты, для вторых - почтительным прикосновением к истории. Те и эти, впрочем, создавали на площади удивительную атмосферу легкости и праздничности - пожалуй что в большей степени, чем сам Пол Маккартни, добросовестно отработавший свой номер.