В Одессе "люди воздуха" рыщут вокруг кофеен для того, чтобы заработать целковый и накормить семью, но заработать-то не на чем, да и за что дать заработать бесполезному человеку - "человеку воздуха"?
И.Э. Бабель "Одесса"

Говорят, что масса гениальных изобретений от кроссворда до подводного старта ракет были сделаны за решеткой. А сколько авторов написало свои лучшие произведения в тюрьме: от Сервантеса и Дефо до Неру и Солженицына! Что ж тут удивительного, если из "мертвого дома" вышли на свободу еще одни литературные записки. Пусть даже в форме манифеста, взволновавшего хотя бы часть общества.

Но политизированное сообщество, которое еще может читать, а не только Хакамада, было взволновано не самим содержанием послания. По общему мнению, "покаянное письмо" Ходорковского содержит лишь "очевидные, банальные" или даже "простые вещи". Дежурные по стране политологи даже пожурили олигарха за недостаточную театральность "покаяния": "Многие люди, такие, как, например, Альфред Кох, должны прийти на Красную площадь, упасть на колени, попросить прощения и сказать: "Мы отказываемся от всего неправедно нажитого", и действительно отказаться".

Интрига, однако, развернулась в совсем другой плоскости - стали искать "настоящего автора" публикации. Был ли это Белковский или кто-то другой "великий и ужасный", писал ли "маляву" целый штаб, в скором времени стало решительно все равно. Даже когда сам Ходорковский признал "Кризис либерализма" своим на 100 процентов, это не возымело никакого действия.

В итоге сошлись на том, что у нас любой мужчина с высшим образованием может сходу написать политический манифест. Точнее, сегодня любой олигарх может подписать своим именем любой текст, и общество сходу признает его подлинность. Наверное, следующий текст, вышедший из-под пера узника, будет называться "Манифест коммунистической партии". И, соответственно, начинаться со слов: "Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма". Тут вся дискуссия сразу сведется к проблемам вступления в Евросоюз и смене Зюганова на очередном съезде КПРФ.

Как существо журналистско-политическое, иногда пишущее "чтобы заработать целковый и накормить семью", скажу прямо - такой текст сложно написать с кондачка. Даже школьнице, впервые публикующей заметку в РЖ, приходится довольно долго упражняться в девичьем дневнике, прежде чем из-под ее клавиш выпорхнет нечто революционно-романтическое: "Февраль. Достать тротил и плакать!"

И хотя сам Борис Пастернак считал, что "чем случайней, тем вернее слагаются стихи навзрыд", в этой писательской схеме есть немало лукавства. Такую философскую проблему скорее принято называть "парадоксом миллиона обезьян": за сколько лет миллион обезьян, посаженных за пишущие машинки, напечатают полное собрание сочинений Шекспира или хотя бы одного "Гамлета"? С развитием печатного дела на Западе и эта проблема получила свое разрешение. Но одновременная публикация двух одинаковых произведений сразу в двух местах вряд ли может быть случайной.

Некоторые тезисы послания из тюрьмы звучат, на взгляд журналистов, довольно странно. Например такой пассаж: "постановить, что мы - люди земли, а не воздуха". Но, на мой взгляд, фраза "люди воздуха" является самой важной в этом "окаянном письме". Само словосочетание "люди воздуха" сегодня уместно в устах мыслителя или философа. Точно так, как раньше оно могло быть только на афишке дореволюционного спектакля о тяготах еврейской жизни.

У меня нет никаких сомнений в том, что наши олигархи смогут быстро превратиться из космополитов и люфтменчн ("людей воздуха") в самых ярых ревнителей исконного патриотизма - "людей земли". Особенно когда об этом речь идет в жанре протокола собрания: "слушали - постановили". Давайте вспомним о нас. О тех, к кому обращено это "покаяние". Кому на Красной площади Альфред Рейнгольдович вскоре будет раздавать неправедно нажитое.

В начале письма Ходорковский со знанием дела описывает "ужасы либерализма", а в итоге, разумеется, призывает "легитимировать приватизацию". Он пишет: "Надо, необходимо признаться, что 90% российского народа не считает приватизацию справедливой, а ее выгодоприобретателей - законными собственниками". Но дело в том, что 90% российского народа за "годы реформ" стали не просто злобными упрямцами. Некими, как уже принято говорить, "гоблинами", питающими "силы - политические и бюрократические, а то и террористические, - которые будут посягать на частную собственность". За эти три либеральные пятилетки "90% российского народа" стали восхитительно легкими. Иначе говоря, "людьми воздуха". Сначала лишенными государства, потом общенажитой собственности. Затем был земельный кодекс, а за ним идет лесной, выдергивающий из-под нас оставшиеся 70% тверди земной. На очереди - кодекс водный. И пока еще не принят кодекс воздушный, нам остается только это эфемерное существование.

Мы, как бесплотные духи, еще по привычке кружим над некогда родными местами. Пытаемся ухватить, потрогать уже не принадлежащие нам предметы материального мира. Но руки наши, лишенные реального наполнения - информации и денег, - всякий раз проходят мимо. Легкие, как воздушные пузырьки, мы сгрудились вокруг случайного шпиля высокого рейтинга. Но любой сильный порыв может разметать нас во все стороны.

В напряженном ожидании, "откуда подует ветер", мы постепенно понимаем, что вся основная масса - 90% населения - остается вне этого слоя новых "людей земли". Мы уже готовы залезть своей тонкой бесплотной шеей в первое попавшееся ярмо, но нас никто не эксплуатирует - мы просто никому не нужны. Как писал тот же Бабель, "заработать-то не на чем, да и за что дать заработать бесполезному человеку - "человеку воздуха"?".

В таком разрезе призывы покончить с кошмаром приватизации и все забыть по-хорошему выглядят довольно смешно. Вот и Глеб Павловский критикует сам термин "легитимизировать приватизацию". И действительно, какую именно приватизацию признавать недействительной среди "полудесятка волн"? Приватизацию "красных директоров"? Но, выдвигая тезис о том, что "пора нам признать не итоги приватизации, а признать итоги создания России вместе с классами и группами социальными, которые в ней возникли", надо иметь в виду такое обстоятельство.

Сегодня в России удивительно точно воспроизвелась ситуация, описанная в бабелевском рассказе: "В Одессе очень бедное, многочисленное и страдающее еврейское гетто, очень самодовольная буржуазия и очень черносотенная городская дума". Эти ужасные и неполиткорректные термины "еврейское" и "черносотенная" довольно условны, их даже можно иногда поменять местами. Вы знаете сами - есть немало охотников до этого дела, которые имеют с таких замен небольшой гешефт. Но я хочу сказать опять о другом, о наболевшем.

Когда начальство будет писать свой циркуляр про новых "людей земли", я хочу одного - чтоб туда можно было записать всех нас, бесполезных "людей воздуха", подряд. А не только тех, кто заранее покаялся через "Ведомости".