• Десять фильмов текущей недели

К выходу на экраны нового фильма с участием Арнольда Шварценеггера "Шестой день"

Выход "Шестого дня" - событие знаменательное. И вовсе не потому, что фильм представляет из себя что-то особенное. Просто речь идет об очередной встрече зрителя с Арнольдом Шварценеггером, человеком, участие которого навсегда стерло фамилию режиссеров из титров (картины Кэмерoна - исключение, подтверждающее правило). А новый фильм со Шварценеггером - всегда праздник: для киномана это встреча с тем, с кем вместе ты рос и мужал. Почти с родственником.

1. Геркулес (семидесятые - восьмидесятые)

И настал день. И явился он. Кто бы поверил? Австриец-богатырь с лучезарной кривоватой улыбкой в пол-лица, пять раз Мистер Вселенная и шесть - Мистер Олимпия. Культурист. Куда ему в актеры? И главное, зачем? Уж сколько потешались неуемные журналисты над "Арнольдом Силачом", дебютировавшим в "Геркулесе в Нью-Йорке" тридцать лет назад. Понятно было одно: в кинематографе это чучело лишнее. Сам же мускулистый манекен к доводам был глух. И оказался прав - терпение и труд действительно могут перетереть многое. Немного тренировок и усердия; всего-то десять лет съемок во второстепенных картинках о Геркулесах, под общим девизом - сила есть, ума не надо.

Девиз создал героя. Если подумать, для нас Геркулес (скорее, конечно, Геракл, ибо геркулес ассоциируется исключительно с овсянкой) - персона сложная и утонченная, знакомая по мифам в изложении Куна и Чуковского, по изысканным советским мультфильмам. У американцев все наоборот - для них Геркулес, как и Синдбад, герой популярных мультиков и детских приключенческих фильмов, а не книг. Геркулес как носитель Высшей Миссии, Победитель Чудовищ им не знаком - Геркулес-искатель приключений, грубоватый весельчак - любим. Впрочем, болезненно реагируя на нехватку собственной мифологии, американцы творят ее из ничего, не особенно доверяя античности. Хорошо, если нашелся подходящий типаж, а к нему - сюжет. Конан-Варвар, киммериец, придуманный Робертом Говардом, подошел. И Шварценеггер подошел. Так родился американский Геркулес - замешанный на европейских сказках, что казалось маловажным - в эклектичной вселенной дилогии о Конане значение имеют лишь вырубленная из камня физиономия простодушного героя, да меч в его руках.

"Конан-Варвар", "Конан-Разрушитель" и примыкающая к ним "Рыжая Соня" - не гимн грубой силе. Шварценеггер создал образ Героя в его чистой форме, не красавчика, да и вообще, по виду - никакого не киноактера. В этом, как оказалось, и была его сила, а вовсе не в кулаках. Полная аутентичность, встроенность в образ заступника слабых и победителя колдунов превратила Арнольда в подобие героя народных сказок. Он герой, потому что он герой. Точка.

Настоящая история Шварценеггера началась тогда, когда над ним перестали смеяться, поверив в его призвание Героя, - и начали бояться. Бояться праведного возмездия, которое киммерийский варвар несет цивилизации. Повернуть этот образ новой гранью, поставив вместо плюса минус, решился молодой режиссер Джеймс Кэмерун, прославивший Арнольда в веках. Герой и сверхчеловек превратился в античеловека - ангела смерти. Призванного убивать. Терминатора. Стальной неумолимый робот должен уничтожить Сару Коннор, которая во чреве принесет нового спасителя человечества. Он идет до конца, ему недоступны эмоции. Он снова воплощает силу, но и Судьбу, и Власть, и само Время, и его высшую ипостась - Смерть.

Роботов-убийц он больше не играл, но "терминаторность" Арнольда стала неким стабильным качеством, без которого - никуда. Повод для приключений в "Коммандо" был не более чем поводом - с того самого момента, когда Шварценеггер ломал нос сопровождающей горилле в самолете, зритель забывал о желании героя воссоединиться с дочкой и стать снова мирным плотником. "Не верю!" - вскричал бы придирчивый Станиславский, но зрителю АШ на достоверность было наплевать - хотелось только крутизны. А ее было хоть отбавляй. Человек-машина, супермен-убийца, достойно соперничающий с кровожадным инопланетянином. Из солдата он без труда превращается в пещерного человека, могучего и жестокого. Это он, Шварценеггер, Хищник - куда там пришельцам... Полковник Джон Матрикс, майор Датч Шеффер или "товарищ" Иван Данко: военный или милиционер, воитель, убийца, варвар. Геркулес.

И он же - человек чистый, честный, природный. Сила (даже сила убивать) - не проклятие, а дар. Близнец Джулиус Бенедикт - благословенный Арнольд - выгодно отличается от омерзительного единоутробного карлика Дэнни Де Вито. Человечество, каким оно должно быть, и человечество, какое оно есть. Дуглас Куэйд ("Вспомнить все") боролся с полчищем хитроумных Врагов Человечества, защищая ущербный, превратившийся в мутантов род людской. Защищая и подавая ему пример. И воспитатель из него получился - хоть куда. Ничего парадоксального в "Детсадовском полицейском" нет: кому же еще обучать подрастающее поколение? Чем больше сверхлюдей - тем лучше!

2. Железный Дровосек (девяностые)

Тем более естественным показалось превращение жестокого убийцы Терминатора в Терминатора-спасителя, воплощение гипертрофированной человечности. "Судный день" - тот самый момент, когда Шварценеггер окончательно превратился из совершенной модели в человека, пусть и металлического. Типичный Железный Дровосек: монументальный неуязвимый лесоруб с чувствительным сердцем. Именно тогда трогательный Шварценеггер начал стареть. И вместе с тем устаревать: процесс пошел медленно, но верно. На смену железяке с калашниковым в клешне пришел ртутный безликий киллер, молчаливый и бесстрастный, этим и пугающий. Естественно, Зло терпело поражение, но и Добро оказалось беспомощным. Зло погибало - Добро в лице старого железного робота кончало с собой. Добровольно сдавало себя в утиль, признавало себя бесполезным.

Шварценеггер не случайно был провозглашен последним героем боевиков. Ему на смену пришли другие: худшим актером Голливуда с тоскливой навязчивостью год за годом провозглашали Сталлоне - отважного и благородного противника. Арнольд был поразборчивее отчаянного Скалолаза, и чувства юмора ему хватало. Сходить со сцены он явно не собирался, но кризис был налицо. Придуманный, максимально ненатуральный Джек Слейтер стал героем для детей, восторженно наблюдающих за ним из пустого зала. Он приходил в реальный мир - и терялся. Рядом с почивающей на лаврах Звездой - настоящим Шварценеггером на Оскаровской церемонии - он был бессильным куском бумаги. Или пленки. Последняя месть Терминатора, не желающего уходить: стирать с лица Земли других. Он стал Стирателем, пытаясь защитить тех, кто был ему вверен. Он потерял независимость, он снова стал наемником - впервые со времен киммерийской юности. Не получилось. Он попытался скрыться, спрятать свое суперменство, притвориться нормальным человеком. Его правдивую ложь разоблачили. Пришлось снова, с той же победоносно-кривой ухмылкой таранить вертолетом небоскребы и расстреливать террористов. Замкнутый круг. А время уходит, зритель взрослеет... Мы любим Железного Дровосека, доброго и благородного, но нам с ним уже скучно.

Арнольд попытался войти в тот круг, где возраст не имеет значения. Когда-то он был достаточно силен, чтобы положить на лопатки любого противника. "Прыгни выше головы", - лихорадочно приказал он самому себе. И прыгнул изо всех сил, попытавшись сразиться с самим Сатаной. Сатана оказался увертливым и неуязвимым, не замечающим автоматных очередей отважного полицейского с дурацким именем Иерихон. Конец дней наступил, и он не мог победить - лишь протянуть время до последнего момента, до финального удара часов; и, как Золушка, распростившись с мечтой остаться в этом сияющем мире, - наколоться на собственный меч. Его время кончилось. Они пришли ему на смену. Бесчисленные Гэбриели Бирны и Киану Ривзы в темных очках, стильных и узких - не то что терминаторные наглазники. Стремительные, безликие, динамичные, любящие современную музыку, убивающие и умирающие без сожалений. Начисто лишенные его обаяния, в котором перестал нуждаться и зритель. Их, порожденной новой Матрицей, стало слишком много. И Шварценеггер начал двоиться в собственных глазах.

3. В присутствии клона (нулевые)

В "Подарке на рождество" Шварценеггер продолжал общаться с детьми. Своему ребенку он обещал подарить на праздник игрушечного супермена, которого - увы - в магазинах уже нет; раскуплен более любящими и предприимчивыми отцами. За последний экземпляр начинается битва не на жизнь, а на смерть. И Арнольду уже приходится уподобиться дурацкой игрушке, влезть в шкуру героя уже не боевиков, а комиксов и плохих мультфильмов, чтобы сохранить доверие сына. Игрушечный образ себя-победителя - тот фантом, за которым начал гоняться железный Арнольд. Образ размножен, но раскуплен. Всем хватило, а ему самому - нет. Как вернуть себе статус героя? Неужели все, что осталось - играть комического и неуклюжего Морозильника в дурацких сиквелах про Бэтмена? Служить моделью для компьютерной игры? Вслед за Концом Света наступает новая эпоха, новые дни творения, и близок тот день, когда новый образец Человека будет изваян в наставление остальным. Неужели ему уже не быть образцом Шестого дня творения?

Все твердят о сходстве сюжета "Шестого дня" с "Вспомнить все". На самом деле, говорить тут не о чем. Новый образ Шварценеггеру придумать отчаялись, тем более, что сам он с удовольствием продюсирует фильмы, в которых играет прежних Дровосеков, Варваров, Сверхчеловеков и Уничтожителей. Единственный удачный опыт "характерной игры" в "Джуниоре" не кончился ничем: беременного мужчину Арнольд сыграл хорошо, но сквозь зубы, для шутки. Посмеялись - и хватит. Шварценеггер остался прежним, и в этом его суть. Он не может и не должен больше меняться. Путь еще не закончен, но в эволюции поставлена точка. Оно и к лучшему: превратившись в неколебимый архетип, Шварценеггер больше не играет своих героев - он играет одного-единственного Арнольда. А может, наоборот: непобедимый и единственный Арнольд играет усталогo и больного человека, который больше не в состоянии спасать человечество. Он не в состоянии даже сопротивляться.

Но действительно ли он единственный? Наступает день (шестой), когда Арнольд - сегодня он Адам Гибсон, пилот вертолета - возвращается домой, и встречает там... самого себя. Шизофрения? Да нет, обычное клонирование. Другого, идеального Шварценеггера в Голливуде давно клонировали. Теперь ему не измениться никогда, даже если он сам того пожелает. Арнольд, ищущий в своем отражении поутру новые морщины (с этого "Шестой день" начинается), никому не нужен. Изготовим клон - довольную и красивую куклу без возраста, которая будет по прежнему управлять вертолетами, бегать, стрелять и уничтожать хитроумных злодеев, доказывая преимущества грубой и справедливой силы. А после очередного фильма клон деактивируют и сдадут в чуланчик со старыми спецэффектами. Пускай пылится до новой оказии. Испортится - изготовим новый.

Эпилог: последняя битва

Кстати, о пресловутой оказии. Представится она в 2002-м году. Тогда наступит новый Апокалипсис, и реанимированный Терминатор # 3 возглавит полчища людей, воюющих с машинами. Клоны против клонов - кто кого?