• Десять фильмов недели: 7-13 мая

Ян Шванкмайер, его фильмы и Горбушка

Дурацкое словосочетание "кино не для всех" прочно укоренилось в сознании как эстетствующих киноманов, так и среднестатистической публики, посещающей кинотеатры раз в пару месяцев и смотрящей фильмы в основном по телевизору. Между тем, каждый вкладывает в эти слова свой собственный смысл, имея в виду либо то, что сильно нравится ему, но малопонятно и малоинтересно большинству, либо - наоборот, и уже с оттенком презрения, - то, что способны понять и полюбить лишь больные на голову любители. На самом-то деле, кино не для всех - нечто третье; кино не для всех - это кино, которое могут посмотреть не все. То есть: в кинотеатрах оно не выходит, по телевизору его если и показывают, то после часу ночи и в основном по кабельным каналам, и где его достать - непонятно. Так же, впрочем, как и откуда о нем узнавать. Информации крайне мало. В силу общего консерватизма и конформизма наши вполне образованные кинолюбители редко читают иноязычный Интернет, а уж заказывают по Интернету видеокассеты единицы - те, у кого есть приличные кредитные карточки, кто верит в прогресс и готов ждать неделями, а то и месяцами. В газетах да журналах, если не считать публикаций о кинофестивалях, пишут только о лицензионном видео и о прокатных премьерах. Куда деваться?

Было раньше такое место - Горбушка. Теперь, видимо, несмотря на все планы реанимации, кануло в вечность навсегда. Может, и не надо жалеть о "болгарских" (название условное, их, кажется, уже давно делали под Москвой) компакт-дисках, стоивших в четыре-пять раз дешевле магазинных, лицензионных; надо и в самом деле приучаться жить по-европейски... Но так называемое "коллекционное видео", кассеты со старинным и редким кино теперь взять негде. И ведь какие странные фильмы встречались! Среди них мне однажды и попались картины Яна Шванкмайера, ныне - одного из любимых моих режиссеров. Лет шесть назад мой приятель, аспирант филфака МГУ, дал мне посмотреть кассету, сопроводив горячей, но невнятной рекомендацией. На кассете был фильм Шванкмайера "Фауст", который меня просто поразил. Искать остальные фильмы я отправился на Горбушку - больше они нигде не продавались. И вот недавно коллега дал посмотреть привезенную из Берлина кассету с последней картиной Шванкмайера. Мне повезло.

Ну как объяснить, что классный режиссер, оригинальный, странный, единственный в своем роде - почти никому не известен (в огромных масштабах страны - просто никому). В Интернете очень мало информации, не считая того, что по-чешски. А ведь участвовал в фестивалях, получал даже приз в Каннах. Был видной фигурой пражских шестидесятых. Одним из основателей уникального театра "Латерна магика". Снимал в конце восьмидесятых, а также на протяжении всех девяностых, перешел после короткометражек на полноценные фильмы, в которых неизменно совмещал свою специфическую анимационную технику с игровым кино. В Европе - культовая фигура. Можно, конечно, считать его интеллектуалом, режиссером для тех самых эстетов, но мой пятилетний брат смотрел его "Алису в Стране Чудес" с восторгом, не отрываясь. И все равно - у нас это "кино не для всех". Потому что почти никто о нем не знает. Пришлось решиться на априори ущербную меру - попытаться рассказать хотя бы о последнем фильме. Кстати, на Московском Фестивале его собираются показывать - в специальной программе, подготовленной Андреем Плаховым, под названием "Полено". Глядишь, кто и посмотрит.

Вообще-то, название фильма хорошо звучит и безо всякого перевода: "Отесанек", то есть тот, кого отесали. Это фантазия по мотивам чешской народной сказки, перенесенной в наше время. История пары, у которой не было детей, и вот они выкорчевали у себя в саду пень, немножко пообтесали и назвали своим ребеночком, Отесанеком, а уменьшительно - Отиком. Отик ожил, вырос, проголодался - и всех сожрал: соседей, родителей, гостей. Правда, кончилось все для него плохо - сказка все-таки, определенная логика должна быть соблюдена. В общем, перед нами история Буратино, только злого, а в особенности - голодного. И очень страшного. Шванкмайер всегда использует в качестве кукол подручный материал. Вот и здесь, кажется, вместо того чтобы нарисовать или слепить из пластилина свое чудище, он попросту взял пень, приделав к нему рот с языком и зубами. Чем кустарней, тем убедительнее.

Первая половина этой истории - детальная и невероятно правдоподобная зарисовка на тему "бездетная семья"; такой психологической точности вкупе с образным фантасмагорическим решением до сих пор достигал лишь Дэвид Линч в изображении одинокого отца в "Голове-Ластике". Смешному длинноносому мужу, немного похожему на Буратино (в отличие от его пугающего будущего отпрыска), новорожденные мерещатся повсюду - в разрезанном арбузе или в корыте торговца живой рыбой. Симпатичная блондинистая жена готова заворачивать в подгузники и кутать в пеленки страшный пень, принесенный из сарая. И ничего удивительного нет в том, что когда срок сымитированной беременности истекает, пень превращается в живого ребенка, с узловатыми корнями вместо конечностей и омерзительными ветвистыми отростками вместо пальцев. Дальше начинается вторая часть - собственно сказочная. С тупым упорством, достойным убегающего от любых врагов Колобка, Отесанек съедает кошку, почтальона, служащую из социального отдела... аппетит продолжает расти.

Шванкмайер решает достаточно сложные художественные задачи, ему недостаточно напугать или развлечь. Главной героиней "Отесанека" оказывается Альжбетка, соседская девочка, которая и открывает фатальную связь между происходящими в подъезде событиями и сказкой, прочитанной в любимой книжке. Постижение реальности как сказки, особенно - реальности, связанной с деторождением и воспитанием ребенка; к сборнику сказок Алжбетка переходит от "Медицинской Энциклопедии" и подобных ей научно-познавательных изданий. Приходится на время стать ребенком и зрителю, смотрящему на историю Отесанека глазами Альжбетки и знающему, что все ее фантазии - чистая правда. Двигающиеся сами собой пуговицы, ползающие глазастые носки, открывающие зубастые рты куклы позапрошлого века, теперь вот - зубастые пни в исполнении Шванкмайера выглядят крайне правдоподобно, в их существование поневоле веришь, и природа этих призраков - та же, что и в случае с принятой ночью за страшного чужака рубашкой на стуле. Никакие "Пятницы, 13" так напугать не в состоянии. Оборотная сторона того же явления - становящиеся чем-то необычным, сказочным тарелки с супом или жарким, капустные кочаны и мотыги - мифические орудия убийства Отесанека. Мир концентрируется вокруг волшебного и опасного существа, живущего в подвале одного подъезда, вокруг микромира, на котором замкнута жизнь маленькой девочки. Шванкмайер так и не вышел из детского возраста, но, посмотрев его фильмы, убеждаешься, что ты сам никогда из этого возраста не выходил. Каким-то чудом схемы, выстраиваемые в сновидческих фантазиях режиссера, оказываются универсальными. В чем и заключается сила подлинного искусства. Простите за пафос.

Я не знаю, почему Шванкмайера даже среди киноманов знает лишь каждый пятидесятый, а среди критиков не найдется ни одного, посмотревшего все его фильмы. Однако, обидно не за киноманов или критиков, обидно за зрителей, которые об этом вообще ничего и никогда не слышали. И почему надо зависеть от несчастной Горбушки, и почему она была единственной, и почему ее больше нет, и почему всем приходится об этом жалеть - вместо того, чтобы поддержать суровую борьбу с пиратством? Наверное, потому, что доступ к информации не должен быть избирательным, даже если речь идет о страшных сказках. И любое кино должно быть для всех.