Начало - здесь

Самый консервативный общественный институт

Конфликтами учитель-ученик и учитель-родитель не исчерпывается запутанный школьный узел противоречий, больше даже напоминающий клубок.

Крайне усложняет ситуацию наличие администрации, которая следит за тем, чтобы учитель добросовестно выполнял свои обязанности, то есть стоит на страже интересов учеников и родителей, но одновременно должна оберегать учителей от нападок родителей, иначе жизнь педагогов станет невыносимой и возникнет кадровый кризис. Администрации не позавидуешь. Ее позиция напоминает положение женщины, находящейся меж двух огней - мужем и собственной матерью. Работая в школе и являясь учителем и родителем одновременно, я находилась в перманентном состоянии недовольства администрацией, но не могу не признать, что директор и завучи заслуживают самого искреннего сочувствия.

Из-за спины администрации выглядывает еще одни участник этого клубка противоречий, а именно - государство. Администрация следит за выполнением государственной программы, стоит на страже государственных предначертаний. Но если вдуматься, то позиция родителей самым тесным образом должна была бы смыкаться с позицией государства в вопросе школьного обучения. Государство заинтересовано в том, чтобы: а) дети выходили из стен школы подготовленными к жизни и б) школа обеспечивала преемственность образования, то есть хорошо готовила к продолжению обучения в средних и высших учебных заведениях. Но разве не в том же самом заинтересованы, причем самым кровным образом, и родители? Вопрос, однако, в другом: а получают ли они желаемый результат?

Года полтора назад мне посчастливилось посмотреть одну из ночных передач Александра Гордона. Речь шла о школьном образовании. Своим скучающе-назидательным тоном ведущий объяснял сидящим в студии специалистам и нам, зрителям, что наша школа, будто бы, пошла по американскому стандарту, став чисто прагматичной, что она, мол, учит, к сожалению, только тому, что потребуется ребенку в будущей жизни. Помнится, тогда это меня повергло в шок. Во-первых, пусть мне объяснят, в чем явный порок такой системы. А во-вторых, давно ли уважаемый Александр Гордон контактировал с современной российской школой, причем не в останкинской студии, а плотно, каждый день, например, помогая ребенку делать уроки и общаясь с его учителями?

Возьмем для ясности два самых прагматичных предмета школьной программы - основы безопасности жизнедеятельности (ОБЖ) и технологию, или, по-старому, труд. Первый из этих предметов призван готовить ребенка даже не к будущей, а самой что ни на есть сегодняшней жизни, но выполняет ли он эту задачу? Давайте трезво взвесим: готовы ли наши дети к жизни в современном мире? Все ли они способны повести себя грамотно в опасной ситуации, не потерять голову, оказать друг другу помощь? Я говорю обо всех детях, не только от природы наделенных хладнокровием, но и нервных, склонных к панике, а такие, поверьте мне, не в меньшинстве. Для этого нужно не проповеди читать, а тренировать, причем профессионально. Вот тут-то и появляется проблема.

Как бы хорошо ни были написаны учебники и программы ОБЖ, ведут этот предмет случайные люди. Например, в нашей школе это поручили делать добрейшей даме глубоко пенсионного возраста, страдающей целлюлитом и запущенной формой учительского синдрома ("я всегда права по определению"). На уроках в пятом классе она то и дело сбивается на проблемы, которые волнуют ее саму. В результате у нас дома сложилась такая "веселая" ситуация: стоит мне взяться за что-нибудь на кухне или в ванной, дочка жизнерадостно информирует меня, что от этого бывает рак. В особенности, конечно, от леденцов, жвачки и кока-колы. Впрочем, рекорды бьют гамбургеры. Половина класса продолжает с аппетитом поглощать все эти яды, другая половина мучается неврозами различной степени тяжести.

Я убеждена, что этот предмет должны преподавать профессионалы - психологи или люди, работавшие в спецслужбах и знающие, о чем говорят, не понаслышке. В противном случае лучше отдать этот час в неделю физкультуре, где детей хотя бы попробуют научить владеть собственным телом в целях выживания.

Основной специальностью преподавательницы ОБЖ является технология. Она ведет этот предмет лет тридцать и все эти годы мучается комплексом неполноценности: ей кажется, что не все коллеги считают технологию менее важным предметом, чем математику и английский. Любой намек на это выводит ее из равновесия. Она очень любит выступать на педсоветах с длинными нескромными речами, восхваляя свой предмет. Однажды она долго говорила о том, что ее уроки помогают даже отпетым двоечникам раскрыть свои таланты. Один из таких несчастных, на котором все поставили крест, однажды обшил круглую прихватку косой бейкой. "Вот попробуйте сами, - с комсомольским задором воскликнула она, - сможете ли вы обшить круглое изделие косой бейкой, да еще двойным македонским швом?" Наши размышления о собственном несовершенстве были прерваны совершенно неприличной репликой из задних рядов. Пожилая словесница, местный enfant terrible, громким басом изрекла два веских слова: "А зачем?" После мучительной паузы учительница технологии со слезами в голосе чуть ли не закричала: "Зачем? А хотя бы мелкая моторика пальцев!"

Что-то меня настораживает в этой мелкой моторике, возводимой в абсолют. Ее напрямую связывают с умственным развитием, но что-то не верится, будто Нильс Бор был способен обшить круглое изделие косой бейкой. Вместе с тем одна из моих учениц, девочка с непреодолимыми проблемами в обучении, обладает каллиграфическим почерком и является чемпионкой школы по бисероплетению.

Однажды восьмиклассники разговорились со мной на перемене. "Зачем, - спрашивали они меня, - мы ходим на технологию? Кто в наше время шьет?" Одна девочка рассудительно сказала, что они с мамой подсчитали: шить невыгодно, это дороже, чем купить даже недешевую вещь.

Единственное, что изменилось с моих школьных времен в преподавании "труда", это деление классов - раньше оно производилось по половому признаку, мальчики пилили, девочки шили. Теперь делят по списку пополам: половина алфавита отправляется в мастерскую, где стоят, слава Богу, неработающие станки, половина идет в кабинет домоводства. С одной стороны, торжествует феминизм, с другой стороны, ни один из полов не получает тех знаний, которые действительно могут пригодиться в современном доме. По-прежнему учиться мыть окна, красить рамы и чинить замки им так или иначе придется дома, зато школа потратит кучу времени, чтобы познакомить их с забытыми искусствами построения выкроек и фигурного выпиливания.

Как-то я забыла собрать дочери все необходимое для урока технологии, а она, конечно, не позаботилась об этом напомнить. Урок был посвящен ткачеству. На листе бумаги с помощью нитки и иголки пятиклашки должны были воспроизвести различные способы переплетения нитей. Дочке пришлось выпрашивать нитку и иголку у одноклассников. Заметив это, учительница вновь испытала знакомый укол самолюбия. Почувствовав неуважительное отношение к предмету, она принялась бранить нерадивую ученицу, закончив отповедь знаменательной фразой: "Можно подумать, в жизни тебе не пригодится ткать!" В самом деле, куда в наше время без умения ткать?

На следующий урок было велено принести кусок ваты и круглый предмет, могущий послужить прообразом веретена...

И вновь встает глобальный вопрос: чей же заказ выполняет школа? Может, государству нужно, чтобы выпускники поголовно владели навыками выпиливания и шитья фартуков? Или этого требуют родители? Почему-то на оба эти риторических вопроса напрашивается однозначный отрицательный ответ. Похоже, что все остается так же, как 30-40 лет назад, только потому, что слишком хлопотно пересматривать программы и готовить учителей по-новому.

Где-то мне довелось прочитать, что школа - самый консервативный общественный институт, потому что она сама себя воспроизводит. Какие бы новаторские принципы ни провозглашали те, кто обучает будущих педагогов, на них давит собственный опыт школьного ученичества. Признать себя недостаточно или неправильно образованным трудно и даже невозможно - какое же право я тогда имею учить будущих учителей? Значит, и сейчас - 20, 30, 40, 50 лет спустя - надо учить детей тому, чему учили нас - слава Богу, неплохо получилось. Составительница хрестоматии для чтения, стараясь шагать в ногу со временем, с гордостью вставит в книгу отрывки из "Гарри Поттера", но не забудет и неувядающего "Янко-музыканта", даже не потрудившись проанализировать, нужен ли современным детям злободневный фельетон польского писателя XIX века. Присутствие в хрестоматии этого произведения Генриха Сенкевича вообще не подвергается сомнению: дети всегда читали "Янко-музыканта" - должны читать и сейчас.

Если средний ученик испокон веков отличался ленью и хитростью, то родители исторически всегда были союзниками учителей, потому что знали, в том числе и исходя из собственного опыта: учитель дает их чаду своего рода капитал, который поможет встать на ноги, утвердить себя в обществе, и отталкивать это благо от себя неразумно. Можно было бы гневно обрушиться на современных родителей, которые не хотят этого понимать, но их претензии к школе не всегда беспочвенны. Школа же отказывается видеть в родителе "заказчика", настаивая на своем безраздельном праве определять, чему и как учить.