Москва приняла театр Кабуки после долгого перерыва. Приезд группы "Тикамацу-дза" долго, впрочем не очень умно, обсуждался журналистами. И если то, что в пьесах театра Кабуки все роли исполняют мужчины (за исключением Кабуки хиноэмата), уже никого не удивляет, то особая манера исполнения песнопений-нагаута, может ввести неподготовленного зрителя в крайнее недоумение. Впрочем, неподготовленный зритель на Кабуки и не пойдет.

Сам МХАТ имени Горького, где и проходил спектакль, встретил меня массой нелепостей. На афише значился драматург Т.Мандзаэмон, который, видимо, приходится родней нашим дорогим Ч.Антону и Максиму Г.. Распространяемая афишка, которую я успел проглядеть лишь мельком, изобиловала шедеврами вроде "кукольный театр дзерури" вместо Бунраку, несправедливой трактовкой сюжета или двойной опечаткой в написании имени-фамилии главного актера, Накамуры Гандзиро III, который, между тем как я просматривал вышеозначенную афишку, не замедлил появиться.

Начался спектакль. Начался как-то странно, как будто он никуда и не уходил, никогда не заканчивался, столь органичны были экзотические декорации и чарующий бой барабанов тайко.

Сюжет пьесы незамысловат. Токубэй, незадачливый двадцатипятилетний мужчина, вот уже несколько лет влюблен в куртизанку О-Хару. Они любят друг друга, но не знают, что предпринять, чтобы стать свободными, сделать, наконец, счастье реальным. Тем более, стало известно, что семья Токубея другого мнения относительно его будущего и уже готовит свадьбу. В качестве приданого фигурируют две тысячи серебряных монет. Токубэй упрашивает злого Кухэйдзи отдать деньги, которые тот позаимствовал у него ранее. Ведь 7-го числа, завтра, настает последний день, когда можно будет отдать обратно семье невесты две тысячи для расторжения свадьбы. В доказательство своей правоты он приводит расписку о выдаче денег. Однако Кухэйдзи хитрит и обманывает, доказывая, что именно он-то ни в чем не виновен, денег совсем не должен и обманывают именно его, из-за чего Токубэй приходит в ярость; Кухэйдзи и прохожие избивают несчастного до полусмерти. Токубэй отправляется в дом О-Хару, куда позже приходит и Кухэйдзи. Следует разговор между героями о сложившейся ситуации, а в продолжение всей дискуссии Токубэй прячется под верандой. Кухэйдзи продолжает врать, и О-Хару открыто говорит о своем намерении покончить жизнь самоубийством, если ничего не изменится, на что ее возлюбленный дает безмолвное согласие. Влюбленные решают покончить жизнь двойным самоубийством. Они бегут ночью в лес, случайно разбудив гостей и хозяина дома. В то время как в чайном доме случайно выясняется вся правда и, по нахождении предсмертной записки куртизанки, люди отправляются на поиски, влюбленные убивают друг друга в лесу Сонэдзаки.

Гандзиро, появившийся в образе О-Хару, не стремился захватывать зрителя сразу. За десятилетия работы, он, похоже, ясно осознал свою задачу. Ведь известно, что в Кабуки главное - не сюжет, который есть лишь некоторая, притом размытая, рамка и фундамент духовного мышления зрителя и актера, но большею частью сам актер, его движения, голос, взгляд. И, если в первом акте актер, не отходя ни на шаг от предписаний роли, давал зрителю каким-то чудесным образом освоиться с миром пьесы, мягко вводил в действие и мысли персонажа, то уже во втором акте каждый зритель готов был принять игру всем сердцем. От третьего акта отвлечься было невозможно, танец готовящихся к смерти влюбленных напоминал по своему гипнотическому наполнению взгляд змеи.

Ко всему происходящему на сцене хорошо подходило слово "чудо": в Кабуки сильно переплелись столетние традиции и √ для гастролей √ незаметное, деликатное разъяснение. В конце концов, японский театр подает пример нам: ведь в России даже в Малом давно уже не играют пьесы Островского так, как это было при жизни автора, а в Кабуки √ ощутима именно великая поступь традиции. Без сомнения, Гандзиро и Кандзяку Накамура доказывают свое право называться лучшей актерской династией в современном Кабуки.

В отличие от близких по затронутой проблеме сосуществования любви и чести пьес, например, испанского театра XVI-го века, "Самоубийство влюбленных в Сонэдзаки" ведет к духовной эволюции любой включенной в театральный процесс стороны через трагический конец. Это и сегодня довольно необычно, потому что Кабуки всегда тяготел к более шутливым пьесам-пародиям, оставляя трагические сюжеты другим видам искусства, в частности уже упоминавшемуся театру кукол. Однако зная, что эта пьеса была изначально предназначена для кукольного театра и лишь позже была перенесена и переработана под Кабуки, зритель не должен удивляться происходящему.

Вообще же, серия пьес-"самоубийств" (см., например, другую пьесу Тикамацу, "Самоубийство влюбленных на острове небесных сетей" в переводе Веры Марковой) может восприниматься западным зрителем с адекватной реакцией, в отличие от многих других пьес, которые имеют корни в проблеме чисто японской этики. Легко провести параллели с сюжетом о Ромео и Джульетте, переработанным в пьесу Шекспиром. Различие в том, что Кабуки ничуть не выводит мораль, не ставит статичные вопрос и ответ, а лишь дает повод для размышления, используя метод, до которого западная культура дошла не раньше, чем в "Черном квадрате" К.Малевича.

"Самоубийство влюбленных в Сонэдзаки" была впервые поставлена в 1703-м году, через несколько недель после трагической смерти молодых людей, ставших прототипами О-Хару и Токубэя. Селяне, смотревшие спектакль, верили, что души влюбленных воплотились в форму пластичных кукол театра Бунраку.