Беседуют Владимир ЗАБАЛУЕВ и Алексей ЗЕНЗИНОВ

Владимир Панков и группа "Пан-Квартет" - авторы музыки к таким знаковым спектаклям последних лет, как "Пластилин", "Облом-off", "Ощущение бороды", "Трансфер", "Вий", "Сладкоголосая птица юности", "Борис Годунов", "Двенадцатая ночь". За музыку к последнему спектаклю, поставленному Декланом Донелланом, Владимир и его коллега Александр Гусев получили премию "Чайка".

Почти во всех этих спектаклях Панков играет как актер: он - один из самых заметных, "звездных" актеров Центра драматургии и режиссуры. В прошлом сезоне поставил спектакль "Красной ниткой" по пьесе Александра Железцова. "Саунд-драма", как он определил жанр постановки, пользуется невероятным успехом у иностранного зрителя: французов, американцев, финнов, немцев, но загадочным образом отсутствовала в конкурсе "Новация" "Золотой маски" - типично российская история.

Сейчас на виду сразу три спектакля с музыкой "Пан-Квартета". Во МХАТе - "Мещане" Горького в постановке Кирилла Серебренникова и "Количество" Черчилл в постановке Михаила Угарова. В "Современнике" - "Гроза" Островского в режиссуре Нины Чусовой.

- Кто создает музыку к спектаклям - Владимир Панков или "Пан-квартет"?

- У нас нет такого, чтобы кто-то один придумывал музыку - она рождается из общей импровизации. Мы собираемся, и начинается бурление. Мы - это Владимир Нелинов (перкуссия), Сережа Родюков (аккордеон), Володя Кудрявцев (контрабас) и недавно примкнувшие к нам Тарас Куценко (труба), Ольга Демина (виолончель) и Саша Гусев (скрипка, клавиши).

- Для вас существуют какие-то культурные образцы и ориентиры?

- Ориентир один - этническая музыка. В ней заложено все, все мысли, все направления! С ревностью отношусь к Бреговичу и Кустурице - мы с ними шли параллельно. Похожие вещи я делал в свое время с группой "Лестница", но югославы сумели первыми выйти на массовую аудиторию. Слушая "No smoking", я кусал губы и думал: "Так, это уже есть, от этого надо уходить". Минималисты для нас много значат - Гласс, Найман. Если расширять рамки, то гениально использовал звук в кинематографе Параджанов, а в театре - Таиров.

- Вы работаете с такими разными режиссерами, как Серебренников, Чусова, Субботина, Донеллан, Угаров. Трудно выстраивать отношения с каждым?

- Я счастливый человек - мне со всеми режиссерами удалось найти общий язык и взаимопонимание. При этом они, естественно, очень разные люди и по-разному чувствуют музыку. Все возникает в процессе встреч, разговоров, обсуждений. Режиссер предлагает одно, я - другое, а на стыке рождается что-то третье.

Моя цель - услышать звук спектакля, звук пьесы. Понять, на чем он будет строиться. В "Вие", например, это шумы, ветер, стихия. В "Трансфере" - технологическая, компьютерная музыка с пэтами, а поверх нее - приблатненная "живая" гитара.

Во время работы над "Пластилином", Кирилл Серебренников заявил: "Мне нужны Прокофьев и Хачатурян". Почему? Потому что в фильме "Калигула", который по сюжету пьесы смотрят герои, использована музыка этих композиторов.

В апокалиптическом финале "Сладкоголосой птицы юности" сэмпл песни "Вернись в Сорренто" в исполнении Робертино Лоретти соединяется с обрядовой песней "Христос воскресе, Сын Божий!". Получился интересный симбиоз.

- А какие решения вы используете в ближайших премьерах?

- В "Грозе" мы состыковали индустриальный звук и звучание живых классических инструментов. В "Мещанах" соединили вместе оркестр и фонограмму. Когда обсуждали будущий спектакль с Кириллом, он сказал, что хотел бы слышать в нем живую музыку. Начали репетировать и поняли - это действительно то, что нужно.

Вообще-то, сводить живую музыку и фонограмму безумно тяжело, но мы сами придумали для себя такую мороку, потому что это безумно интересно.

- Спектакль "Красной ниткой" - один из самых интересных экспериментов прошлого театрального сезона. Что заставило тебя взяться за режиссуру?

- Я не считаю себя режиссером. Режиссер - это профессия, которой учат, такая же, как и профессия композитора. Постановщик - более точное слово.

Что касается пьесы... Там все дышит правдой. Это не лубок, не какая-то там стилизация в духе Зощенко. Я, как и главный герой, ездил в экспедиции, видел, как ведут себя фольклористы. Они отправляются в деревню не к живым, уникальным людям, а "за фольклорным материалом". Я решил отдать дань этим людям и этой части моего прошлого.

А вообще, мечтаю поставить трилогию. В первой части главным действующим лицом будет звук, во второй - пластика, движение, а в третьей все сводится воедино...

- Актер, музыкант, режиссер... Каким образом традиционно обособленные профессии сходятся в одном человеке?

- Сейчас в России, пусть и с запозданием, начался возврат к нормальному синтетическому жанру. Везде - не только в театре, но и в музыке, даже в попсе.

В свое время мне повезло - я попал на курс Олега Львовича Кудряшова в ГИТИСе. Там было настоящее синтетическое искусство, и все - по максимуму. По окончании курса я какое-то время не понимал, что делать в театре. Там жесткое разграничение - либо ты драматический артист, либо - оперный певец, либо - болеро.

Мне стало неинтересно. Того нельзя, этого нельзя. А почему, собственно, нельзя? И тут мне снова повезло - я встретился с Кириллом Серебренниковым. Он обладает уникальной способностью соединять воедино текст, музыку, пластику. Возьмите его "Пластилин" - там есть абсолютно все...

Для меня искусство - единый способ существования, включающий в себя и пластику, и текст, и музыку. Я их не отделяю друг от друга. Скажу больше того - если что-то одно, например, музыка, начинает преобладать, я заболеваю.

Меня сильно выручает мой дилетантизм. Я пока еще не замусорен штампами и открыт ко всему. Например, очень хочу поставить балет. До сих пор не довелось рисовать - хочу попробовать. Ведь это так интересно!