На родине Моцарта показали "Дон Жуана" в постановке Клауса Гута

Для Зальцбургского фестиваля "Дон Жуан" Моцарта - своего рода экзамен: можно проявить снисхождение к малоудачной постановке иной оперы, но не этой - главной для всех времен и народов. Экзамен выдержан: на фоне других премьер нынешнего лета постановка Клауса Гута, работавшего над "Дон Жуаном" - парадоксальное, цельное и убедительное высказывание.

Если "Дон Жуан" по определению представляет для режиссера повышенную сложность, то задача, стоявшая перед Клаусом Гутом, была сложной вдвойне. Новому спектаклю предстояло выдержать сравнение не только с предыдущей зальцбургской работой самого Гута - блестящей "Свадьбой Фигаро", ставшей украшением юбилейного моцартовского фестиваля в 2006 году. Тогда же здесь шел "Дон Жуан" в постановке Мартина Кушея, прославившей в свое время Анну Нетребко - еще одна ярчайшая работа, сравнений с которой новому "Дон Жуану" не избежать. Из почти безвыходной ситуации Клаус Гут вышел победителем: поместив героев в темный сосновый лес, он нашел для хрестоматийной оперы неожиданное, новое и, как оказалось, абсолютно адекватное решение.

Автомобиль, мобильный телефон, шприцы, пистолеты - все это есть в новой постановке "Дон Жуана", хотя было бы преувеличением сказать, будто Гут перенес действие в наши дни. Значение подобных деталей более чем второстепенно в лесу - густом, непредсказуемом и непроходимом, как сама жизнь. С авторским определение "веселая драма" Гут не согласен - ничего веселого в "Дон Жуане" он не видит и даже забавные сцены с путаницей и переодеваниями называет не более чем "жестокими играми отчаявшейся души". Дон Жуан англичанина Кристофера Мальтмана если и не жестокий малый, то по крайней мере едкий, язвительный и тем более отчаянный, что сражение с командором в самом начале оперы кончается для героя смертельной раной. Его последующее поведение предстает абсолютно в новом свете, если учесть, что речь идет о человеке, едва держащемся на ногах от боли и отважно идущем навстречу смерти не только в финале, но в течение всей оперы.

Лепорелло, великолепно сыгранный и спетый уругвайцем Эрвином Шроттом, никогда не прочь сделать утешительный укол как своему хозяину, так и самому себе, хотя спекуляций на тему наркомании в спектакле нет: если Лепорелло и проводил опыты по расширению сознания, большая их часть осталась в прошлом. Возможно, поэтому иной раз он чересчур эксцентричен: например, во время увертюры строит башню из пивных банок. А список побед Дон Жуана, который Лепорелло демонстрирует Донне Эльвире, оказывается не чем иным, как автобусным расписанием - причем знаменитую "арию со списком" в середине прервали аплодисментами, что случается в Зальцбурге нечасто. Большинство сцен с Донной Эльвирой проходит на автобусной остановке у края леса - вероятно, намек на то, что в отличие от прочих героев, обитателей Севильи, она прибыла из Бургоса. Доротея Рёшманн - как и в "Свадьбе Фигаро" Гута, где она пела Сюзанну - продолжает исследовать душу не слишком молодой женщины, жаждущей любви, и делает это со всем вокальным и актерским мастерством.

Кому поначалу немного не хватило голоса - молодой Аннетт Даш в партии Донны Анны, зато решение этой роли оказалось, возможно, главным открытием спектакля. Традиционно Донна Анна - самый загадочный и противоречивый персонаж оперы, однако Гут находит возможную отгадку. Свидание Донны Анны с Дон Жуаном происходит не без ее активной инициативы, и гибель Командора - ее вина как минимум наполовину: именно поэтому на руках героини время от времени появляется кровь. На ее совести не только смерть отца, но и ложь: вспоминая позже фатальное свидание, Донна Анна утверждает, будто бы Дон Жуан пытался взять ее силой, что не соответствует истине. Поэтому закономерны и ее попытка самоубийства - с неизвестным результатом, - и отсутствие эпилога, где поется о пороке и добродетели. В финале Дон Жуан ложится в могилу, вырытую Командором - вероятно, случайно выжившим, судя по повязке на голове, невозможной у призрака. Музыкальных открытий дирижер Бертран де Бийи не сделал, но лучшую постановку этого лета провел на одном дыхании. А Клаус Гут через год ставит здесь еще одну оперу Моцарта - Да Понте "Так поступают все женщины"; более удачную кандидатуру едва ли возможно найти.