Известный итальянский культуролог, искусствовед и куратор Акилле Бонито Олива 21 октября приехал в Москву и выступил сразу в двух ипостасях. Как практик он - куратор выставки "A Flash of Art", проходящей в Московском доме фотографии. Выставка явилась логичным продолжением полюбившейся москвичам экспозиции великого итальянского папарацци Таццо Секьяроли, которую показывали на последнем фестивале "Мода и стиль в фотографии". Благодаря Бонито Оливе мы имеем возможность увидеть фото папарацци en masse. В кураторских планах Оливы - сподвигнуть нас на осмысление такого рода фотографии как художественного направления.

В качестве теоретика итальянский культуролог прочел лекцию в том же МДФ, а издатель и главред "Художественного журнала" Виктор Мизиано представил публике его книгу на русском языке. Бонито Олива долгое время был куратором крупнейшей выставки современного искусства - Венецианской биеннале, а также ввел в арт-критический обиход термин "трансавангард". Его полуторачасовая лекция в МДФ представляла собой дайджест из собственных статей на темы старого и нового искусства.

Олива, принадлежащий к европейской интеллектуальной элите, стоит в одном ряду с крупнейшими кураторами международных выставок, такими как Харольд Зееман, Картин Давид, Франческо Бонами. Благо и сам одно время был старшим комиссаром Венецианского биеннале. В то же время его стиль мышления можно назвать интернациональным по форме и плавающим, нечетким по содержанию. Социологическая и экономическая терминология мешается с искусствоведческой, выстраиваются системы, гармония искусства поверяется алгеброй товарно-денежных отношений. На выходе получаются афоризмы разной степени эффектности. Такая манера уже знакома русскому читателю по произведениям Жана Бодрийара и Умберто Эко.

Олива не просто публикует статьи, делает прогнозы, теоретизирует. Каждая его публикация может рассматриваться как жест. В своем главном труде по истории искусства, "Идеология предателя", Олива обращается к творчеству художников позднего ренессанса (Рафаэля, Микеланджело) и собственно маньеризма (Понтормо, Бронзино, Тинторетто), поскольку почувствовал в эпохе позднего Ренессанса сходство с современностью. Художественная ситуация диктует ему темы для исследований.

Плавающее содержание в текстах Оливы и его современников рождается благодаря афористической форме. Многие утверждения Оливы похожи на широкие мазки кистью, которые придают рассматриваемому предмету узнаваемые очертания, но скрывают детали. Например, Олива говорит, что абстрактное искусство в Америке развивалось на почве иудейской культуры с ее запретом на изображения лиц. Это характерный пример эффектного, но совершенно недоказуемого утверждения. При попытке верифицировать его, опираясь на биографии художников, наталкиваешься на вполне ожидаемые противоречия. Украинский еврей Марк Ротко действительно вырос в довольно ортодоксальной семье. Коренной американец Джексон Поллок - отнюдь. Дело, по-видимому, в том, что для Оливы абстрактный экспрессионизм и его основатели - все равно что какая-нибудь резервация индейцев, в которой существует свое изобразительное искусство, подкрепленное системой верований и ритуалов. Для такого стиля мышления есть название - культурный релятивизм. Это родной брат политкорректности, мультикультурализма и прочих замечательных изобретений мировой мысли, призванных хоть как-то вместить в рамки строгой системы кажущееся разнообразие мира.

Культурный релятивизм сейчас является нормой западного мышления. И Бонито Олива приехал к нам как носитель нормативного знания о культуре. Впрочем, у итальянского критика и культуролога есть и специфические инновации. Чтобы понять их, чуть-чуть углубимся в историю.

***

Первым раскрученным по всем правилам пиар-искусства художественным явлением был американский абстрактный экспрессионизм. Критик Клемент Гринберг в 1949 году устроил лидеру направления Джексону Поллоку публикацию в журнале "Life". Два цветных разворота с репродукциями картин сопровождались фотографией самого художника. Руки в карманах, в углу рта - сигаретка. Американская публика прочла иконографию: Поллок запечатлелся в массовом сознании как нечто среднее между ковбоем из вестернов и "бунтарем без причины" Джеймсом Дином. Поллок, как теперь представляется, не был ни самым тонким, ни самым интересным художником направления. Однако благодаря сильному стратегическому шагу Клемента Гринберга он вписался в одну из пропповских схем, работающую в массовой культуре. Помимо героического образа, сторонниками абстрактного экспрессионизма были созданы мифы о "спонтанности", "самовыражении", "черпании образов в бессознательном". Сами по себе они не имеют никакой конструктивной ценности. Но их можно использовать как инструменты вербализации - для наведения мостов между зрителем и произведением. В основе такой вербализации, как нетрудно заметить, лежит сладкое слово "свобода". Художник будто бы свободен и будто бы способен освободить зрителя.

С тех пор ни одно художественное направление не обходилось без мифа. Гринберг был первым мифмейкером, и его по праву называют отцом раскрутки (hype). Акилле Бонито Олива принадлежит к более позднему поколению мифмейкеров.

Бонито Олива, например, придумал и раскрутил "трансавангард". Это слово до сих пор используется для обозначения определенной группы художников, выдвинувшихся на авансцену европейского и американского искусства с начала 80-х годов. Американцы Дэвид Салль, Сюзен Ротенберг и Джулиан Шнабель, итальянцы Сандро Киа и Франческо Клементе, немцы Георг Базелиц и А.Р.Пенк (список, конечно, не полон) сочетали интерес к фигуративу и близкую к классическому авангарду манеру исполнения¹. В кругу трансавангардистов пышным цветом расцвела цитатность. Чаще всего картины этой группы художников представляют собой несколько творческих манер, соединенных в довольно стройное целое. Иногда художники-трансавангардисты специализируются на освоении какой-либо одной манеры.

Программным для такого искусства явился отказ от идеологии, придававшей энергетику классическому авангарду. Как писал сам Олива в манифесте "La Transavantgarde italienne", "новый художественный менталитет... обладает женской (феминной) жестикуляцией и женской... чувствительностью"². Как следствие, искусство трансавангарда ставило своей целью всем понравиться. Это была единственная сверхзадача направления, и она была, хоть и ненадолго, достигнута. Взрыв арт-рынка в 80-е годы привел в мир искусства большие капиталы. Художники-трансаванагрдисты были созданы для того, чтобы их покупали. Никаких радикальных жестов - только слепленные в один ком достижения раннего авангарда.

Бонито Олива - мифмейкер весьма и весьма подкованный. Он одним из первых понял, что для раскрутки какого-либо направления следует писать этому направлению его историю. В своей работе "Идеология предателя", посвященной маньеризму, итальянский культуролог краеугольным камнем художественной жизни XVI века объявляет фигуру предателя. По определению Оливы, предатель - это тот, кто смотрит на мир, но не принимает его. Не пугайтесь, если вам кажется странным это определение. На анекдотическом сарае тоже было написано неприличное слово, а лежали в нем - дрова. Разграбление Рима войсками Карла V в 1527 году, коперниковская космогония, великие географические открытия - вот дрова, которые лежат в построенном Оливой сарае с надписью "предатель". Художник эпохи маньеризма, по мнению Оливы, занимается не открытиями в области искусства, как то делали до него титаны Возрождения, а игрой цитатами из их произведений. Даже перспектива, овладению которой столько времени посвящали мастера треченто и кватроченто, становится в произведениях маньеристов цитатой, теряя свое прогрессивное значение.

Художник трансавангарда, по мнению Оливы, тоже маньерист. В сравнении сегодняшней художественной ситуации с эпохой кризиса Возрождения есть свои резоны. Если маньеристы цитировали перспективу, то современные художники цитируют, скажем, кубистский принцип разложения предмета на плоскости. Есть и конкретные примеры обращения к наследию маньеризма. Американский художник Билл Виола, например, оживил с помощью компьютерной графики картину Понтормо. Правда, живее она от этого не стала: двойное цитирование, в отличие от арифметической операции "минус на минус", не дает плюс.

Если абстрактный экспрессионизм приближали к публике через абстрактные понятия "спонтанности" и "бессознательного", которые, как мы уже говорили, базируются на идеальном представлении о "свободе", то Олива пользуется тем же приемом, только в контексте культурного релятивизма. Место "спонтанности" занимает "номадизм", одно из любимых словечек Бонито Оливы, - свободное перемещение смыслов из одного контекста в другой.

Но и о концепте "спонтанности" Бонито Олива все-таки не забывает. Представляя выставку "A Flash of Art", он как раз и говорил о "спонтанности" папарацци, об удивительном настроении 60-х, поминая, конечно, и "Сладкую жизнь" Феллини. Интересно, как некоторые категории оказываются исторически обусловленными! Папарацци были, вообще-то, "рабами лампы", прикованными к звездам и их непростым взаимоотношениям. Но под обаянием концепта "спонтанности" так легко перепутать искусство фотографии и ремесло фотографа!

Арсенал мифмейкера Акилле Бонито Оливы велик. Его, как и Поллока, лучше всего сравнить с ковбоем, вовремя выстреливающим нужной концепцией в публику. Только непонятно: стоит ли наверстывать упущенное и учиться такому искусству? В России культурный релятивизм никогда не имел сильных позиций. А в мире он их постепенно теряет.