Долгое послевкусие осталось от Варшавской международной книжной ярмарки. Франкфуртская была для России (издателей плюс писателей) эффектной, в чем-то даже роскошной, если не экзотической: ну кружева там всякие вологодские вязали, Евтушенко в цветной кофте руками размахивал, Проханов на мягких лапах проходил мимо выступающих - полной тенью в светлом пиджаке. Известный скандал случился. На встрече со студентами и преподавателями в Ягеллонском университете (Краков) на филологическом факультете, где русистику возглавляет энергичный Гжегош Пшебинда, меня спросили: а были ли в последние годы в русской литературе красивые скандалы? от которых литературе польза была? После паузы ответила, что красивых не припомню. И на польских встречах - Бог миловал. От любых.

На Варшавской ярмарке - с российской стороны - сливались два эстетических начала: советское и ново-русское. Накануне открытия (Россия - почетный гость) российская сторона дала концерт: с участием Любови Казарновской, Ульяны Лопаткиной, Игоря Бутмана и пр. звезд. Конферанс вел на польском языке вездесущий, в данном случае задействовавший свою базовую специальность, Станислав Бэлза.

Ярмарка проходила в единственном высотном архитектурном наследии Варшавы сталинского стиля - Дворце культуры и техники. Вроде московской высотки у трех вокзалов, только уменьшенный клон - с вмонтированными в башню под шпилем городскими часами. Которые бьют. Так вот: в огромном (того самого б.стиля) беломраморном зале, который способен наполнить только воинский полк, да и то если не один, публики хватало меньше чем на половину мест. А сам концерт, несмотря на безусловную прелесть Лопаткиной et cetera, до боли напоминал правительственную сборную солянку - ведь и тогда Рихтер непременно исполнял что-нибудь душевно-шлягерное и одновременно техничное. И надо же было такой жанр реанимировать и привезти - кому? - снобам-полякам, крайне чувствительным к советской стилистике (аллергия). Да еще и устроить его в суперсоветском зале.

С другого крыла здания был устроен банкет - и когда отсидевшая концерт публика туда вошла, то поняла, где скрывалась вторая польская половина приглашенных: за банкетными столами - и прекрасно себя чувствовала, пия водочку и закусывая икрой.

А на следующий день мне надо было в Варшавский университет. Напротив кованых ворот, по улице Краковское предместье, стоял пестро разукрашенный автобус с пугающей надписью "Rysskий desant", на крыше которого лихо отплясывали под оглушительную музыку развеселые русские девушки. Польские студенты шли мимо с никакими лицами.

Не знаю, где все эти программы изобретались, но представляю себе, сколько денег угрохано на то, что, собственно, к книжной ярмарке отношение имело, мягко говоря, косвенное. Не мое это дело - хотя и мое тоже, поскольку сии лица русской культуры создают имидж новой России. Впечатывают его - в сознание новой/старой Польши. И в каком-то смысле Россия была адекватна, увы, себе - сегодняшней. Вылезло-таки коллективное бессознательное! Новая эстетика наша: старосоветский бренд + фабрика звезд (типа).

Тем не менее - поляки стойко привязаны к русской культуре. В Варшаве - полный зал на "Чайке" (А.Жолдака), Анджей Вайда ладони отбил, аплодируя Юлии Рутберг, Татьяне Друбич и другим; с моей стороны больше всего аплодисментов должно бы достаться реквизитору (каждую секунду на сцену должно что-то падать: замысел такой). В Кракове во "внутреннем" городе Казимеже, где Спилберг снимал свой "Список Шиндлера", где располагалось гетто, после посещения синагоги писатели XVI века спустились в подвал знаменитой среди краковских интеллектуалов "Алхимии" и при свечах и теле-юпитерах обсуждался новый перевод "Братьев Карамазовых", третий - за ХХ век, выполненный неутомимым Адамом Поморским.

Аудитория реагировала на поэтов - Максима Амелина, Владимира Салимона, Дмитрия Быкова. Замечательно принимали Гришковца. Аплодисменты срывал Антон Уткин. Андрей Битов, как он умеет, думал на публике, и это было принято адекватно. Но...

Конечно, Польша без Анджея Дравича и Виктора Ворошильского, польских диссидентов, с их трезвой любовью и полноценным знанием России - не совсем русская Польша, но был и остается русистом по душе Адам Михник, главный редактор полумиллионной по тиражу "Газеты Выборчей", куда и приехала часть писательской делегации. На встречу. Адам, краткими, но яркими словами обрисовав ситуацию в Польше, - задал всем присутствующим вопрос: куда идет Россия?

Куда идет?

А куда ведут.

В студенческие годы летом я ездила в фольклорные экспедиции - и навсегда запомнила одну частушку, ни на что не похожую.

Ты куда меня ведешь, такую молодую?
На ту сторону реки, иди не разговаривай.

Так и с Россией.

Шуточки-шуточками, но в Польше действительно этим вопросом озабочены - и, несмотря на вступление в НАТО и ЕС (огромная растяжка на все той же сталинской высотке: "Polska v ue", то есть они для юмора перевернули буквосочетание е.u., Еuropean Union), количество людей, изучающих Россию, язык, культуру, литературу увеличивается, а не уменьшается, как, скажем, в США. На отделение россиеведения Ягеллонского университета (это - внутриуниверситетский "конкурент" филфака) ежегодно (!) поступает 100 человек (60 - очников, 40 - заочников), при этом конкурс: 3 человека на место. На встречах с русскими писателями в университетах Варшавы и Кракова чуть ли не на люстрах висели. И книги читают. И Журнальный зал смотрят. И выписывают периодику.

Что же до господ польских писателей и издателей, то у нас стереотип: мы приехали, пусть нами и интересуются. (А когда к нам приезжают - та же реакция: к нам приехали, пусть нами и интересуются.)

Пока на самом деле нам не будут любопытны другие - другие писатели, другие культуры, другой взгляд на мир, - мы сами будем оставаться на периферии интеллектуального внимания.

И когда русские писатели приглашены на вечеринку в польское отделение Пен-клуба, им не о чем говорить с польскими писателями.

Русский писатель напыщенно самодостаточен, надут, знает (и любит - или не любит, что едино) только себя самого. Он не интересуется Польшей - он приехал, чтобы себя показать.

Пока это будет длиться - не так много интереса к современной русской словесности появится у польских издателей.