В пространстве украинской кинематографии Кира Муратова - фигура в равной степени символическая и амбивалентная. Территориально - гражданин Украины, свои картины она, безусловно, адресует постсоветскому зрителю как таковому; в то же время ее кино непредставимо вне города, в котором режиссер живет последние сорок лет. Без преувеличений, Украине повезло и с Одессой, и с ее именитой жительницей. По сути, плодотворное присутствие Муратовой позволяет говорить о существовании действительно авторского, независимого кинематографа в стране.

В последнее десятилетие каждый новый фильм Киры Георгиевны, будь то "Чувствительный милиционер" или "Увлечения", "Три истории" или "Второстепенные люди", вызывал самое пристальное внимание киноманов и прессы, провоцировал оживленные дискуссии. Не стала исключением новая картина "Чеховские мотивы". Эта черно-белая трагикомедия, снятая по двум, достаточно разным произведениям Чехова - пьесе "Татьяна Репина" и рассказу "Тяжелые люди" - буквально расколола 24-й московский международный фестиваль. Одни не поняли и не приняли фильм, другие пришли в восторг. Действительно сложные по структуре, "Чеховские мотивы" являют собой образчик продуманного кинематографического и сценарного абсурда. Многолюдная семья, где все беспрерывно и ожесточенно ссорятся; огромная сцена венчания в церкви, превращенная в настоящую феерию нелепостей и странных характеров - стиль Муратовой не дает никакой поблажки зрителю. Противники фильма (что интересно, в их число вошли все иностранцы) возобладали и в большом фестивальном жюри. В итоге единственный приз, присужденный Муратовой на 24-м ММКФ - "Золотой слон" Гильдии кинокритиков. Собственно, по горячим следам, после вручения этого приза, и состоялась наша беседа.

РЖ: Вас этот приз очень удивил?

КМ: Нисколько. Почему он должен меня удивлять? Мне подарили хорошенькую безделушку.

РЖ: Вы равнодушны к таким?

- Никто не равнодушен к подаркам. Разве так бывает? Если б так было, я б его оставила и пошла себе. А так я его беру с собой.

РЖ: Давайте поговорим о вашем новом фильме...

КМ: Я пока настолько не рассталась с процессом делания, что словоговорение еще не началось. Сильно не соображаю, как нужно говорить про это кино, потому что я еще внутри него. Могу сказать, что я вам завидую, в том смысле, что фильм-то не смотрела. Фильмом я называю готовую копию. Я смотрела черновую пленку, с которой мы делали печать и перезапись. А собственно изображение, которое видели вы, - полноценное, на качественной аппаратуре, с хорошим звуком, - я не видела. И не знаю, когда увижу. Наверно, не скоро.

РЖ: Уж коль скоро словоговорение не началось, ответьте тогда на литературоведческий вопрос - что такое, по-вашему, чеховские мотивы?

КМ: Вы так сложно спрашиваете, что я, боюсь, не смогу соответствовать вам своим ответом. Чеховские мотивы, - это очень буквально, как пишут обычно - "по мотивам..." Не экранизация. Нам показалось красивым и точным назвать так. А более сложно осмыслить, литературоведчески, как вы говорите - предоставляю это вам. Сама не берусь.

РЖ: За что же вы любите Чехова?

КМ: Вы знаете, я очень долго Чехова терпеть не могла. Сначала, в юности, обожала. Отвергла его после того, как сильно-сильно полюбила Толстого и Достоевского. Его юмор и его манера у меня вызывали неприятие. Надо сказать, что это даже как бы и сохранилось. Сейчас, перечитывая его юморески, я понимаю, что это гениально, замечательно и потрясающе. Но уже на середине тома он начинает раздражать до ничем не объяснимого отвращения, и я читать перестаю.

РЖ: Что же произошло?

КМ: Однажды, не знаю почему, я взяла его полное собрание. Посыл был такой: почитаю его пьесы, они, наверно, интереснее. Пьесы действительно нравились, но ничего в смысле сценария делать не хотелось. Вдруг натыкаюсь на пьесу "Татьяна Репина", которую раньше не читала. Коротенькая, в одном действии. Очень странная, совершенно нетеатральная. Но она меня поразила, сначала тем, что нечитана, а потом емкостью, наивностью и в то же время необыкновенной красотой богослужения, венчания, которое там происходит. Дальше уже стало писаться, еще что-то из раннего Чехова добавляться и вообще трансформироваться.

РЖ: Как вам удалось создать целостный сценарий из достаточно разных, как я понимаю, текстов?

КМ: Ну как вообще пишутся сценарии? Для тех, кого интересует этот процесс, правильнее было бы не у меня спрашивать, а просто прочитать пьесу и сравнить. Я сейчас, если ткнете туда пальцем, не смогу вам сказать, какие куски Чехов написал, а какие - мы. Так часто бывает. Все сливается во что-то живое, не знаю, что откуда. Наверно, прочитав "Татьяну Репину", со стороны можно определиться. А мне это уже не нужно. Сделано, и все.

РЖ: В чем все-таки смысл столкновения двух столь разных линий - "Татьяны Репиной" и рассказа "Тяжелые люди"?

КМ: Утверждение простых нравственных ценностей. Это фильм про семью. Про любовь. Понимаете, для меня очень важно, что в этой семье все любят друг друга, несмотря на то, что они разные люди, и тянутся в разные стороны, и ссорятся. Чтобы чувствовалось, что они любят друг друга.

РЖ: У вас в фильме замечательный эпизод - мальчик, засыпающий в самом разгаре семейного скандала. Такое впечатление, что это был незапланированный эпизод.

КМ: Нам судьба пошла навстречу. С самого начала мы мечтали иметь такого мальчика, которому бы просто сказали - "спи", и он бы спал, или хотя бы притворялся. В то же время мы хотели, чтобы он был очень маленьким. Это было неразрешимо. В конце концов мы плюнули - не получится, и ладно. И вдруг, прямо во время съемки, актриса, которая играла его маму, шепотом сказала: "смотрите!" Мы - быстро его снимать, я дала актером команду продолжать разговор. А он спит и спит себе. Был такой подарок.

РЖ: А часто ли бывают такие удачи?

КМ: Буквально такие - нет, конечно. Много вещей снимаем скрытой или полускрытой камерой, однако это уникальный случай.

РЖ: Почему вы обратились к черно-белой форме?

КМ: Просто в какой-то момент цвет на экране стал мне резать глаза. Захотелось вернуться к черно-белому. Если хотите услышать правду - вот она. Если хотите, чтобы я что-то "наворачивала", могу попробовать.

РЖ: Фильм кажется очень поэтичным. А как бы вы определили его основное настроение?

КМ: Совершенно неправильный и неправомерный вопрос. Это вы, или кто угодно, говорящий или пишущий, должны определять его настроение. Я не ставила задачу снимать в определенном ключе. Наверно, передалось мое состояние и всех, кто со мной работал... То, что вы называете настроением, определить словами не могу, это будет слишком упрощенно и мне не нравится этим заниматься.

РЖ: Вас часто характеризуют как режиссера не для всех...

КМ: Очень жаль.

РЖ: Кто ваш зритель?

КМ: Инженеры, ученые, студенты, пионеры... Я бы желала нравиться всему человечеству. Хотелось бы угодить ему всячески, всеми способами, но в первую очередь хочу нравиться себе самой. Вот так. Дальше как хотите.

РЖ: Когда вам лучше работалось - в советские времена или сейчас?

КМ: Для меня нет никакого сравнения, понимаете? Тогда я чувствовала себя идеологическим рабом, а сейчас - свободным человеком. Это произошло просто, после перестройки. Раз - и перевернулось. Было черное - стало белое. Если до того говорили - ты вся такая неправильная, после этого сказали - приноси чистый лист бумаги и запускайся. Мне хорошо оттого, что я могу говорить, что хочу. А нынешняя зависимость от денег, - более натуральная, природная, объяснимая. Вот вы говорите - я не для всех. Значит, кому-то не нравлюсь, касса не наполняется, следовательно, мне не хотят дать денег. Но это естественно, я это понимаю. Значит, я не могу снять фильм для всех. Ну не могу. А тогда все было совсем другое, замороченное и бессмысленное.

РЖ: Как вы находите исполнителей?

КМ: Ищу их очень долго и трудолюбиво. Я вообще очень трудолюбивый режиссер. Долго-долго в подготовительный период ищу людей, рассматриваю, сравниваю, пробую то-се, кем-то вдохновлюсь. Если мне человек очень нравится и я его хочу снять, придумываю для него эпизод в сценарии. Я в этом направлении очень много усилий прикладываю. И не только я одна, но и моя группа. Это мой способ.

РЖ: В ваших последних фильмах постоянно появляются артисты из комик-труппы "Маски-шоу". За что они вам так нравятся?

КМ: Мы все живем в Одессе. Совсем рядом находятся такие талантливые люди, надо же их как-то их объять, втянуть. Стала втягивать - во "Второстепенных людях" немножко втянула, тут еще больше... Они действительно очень талантливые, остроумные, замечательные. Я еще не всех там сняла, некоторые отказались. Но, надеюсь, посмотрят этот фильм, и в следующем году согласятся.

РЖ: Никто, наверно, так много не работает с непрофессиональными актерами, как вы. И уровень этой работы поражает.

КМ: Вы знаете, это очень условно - профессионалы, непрофессионалы. Кто-то уже родился актером. Ты должен просто найти его. В тот момент, когда актерски одаренный человек начинает получать удовольствие от процесса игры - он уже профессионал, мне кажется. Правда, есть узко одаренные люди, которые могут сыграть вот только это. А профессиональный актер может сыграть хуже, лучше, но все. А эти люди иногда узко направлены, на что-то одно. Вот и вся разница. Я иногда даже пытаюсь сбить, упростить слишком высокий профессионализм, пробудить в нем что-то более упрощенное, человеческое, соединить неактера с актером - это может возбуждать, раздражать...

РЖ: Наверно, вы неслучайно вставили эпизод "Умирающий лебедь" в исполнении балерины Натальи Макаровой, а не Майей Плисецкой. В чем эта неслучайность?

КМ: Майя Плисецкая здесь ни при чем. Я просто когда-то увидела передачу с Макаровой, и она произвела на меня сильнейшее впечатление. Так вот когда застревает в тебе что-то - оно так всплывает, вдруг и совпадает с твоим замыслом. И до того совпало, что у меня даже актриса, Нина Русланова, которая играет мать семейства, на нее похожа.

РЖ: В фильмах последних лет у вас блестяще работают художники по гриму. Вы все лучше и лучше красите своих женщин.

КМ: Ну, Наташу Бузько, да, мы красим...

РЖ: А почему вы сами глаза не красите?

КМ: А мне не идет.

РЖ: А вы пробовали?

КМ: Конечно. Я же снималась в "Коротких встречах". Мне идет, когда я в тоне, а я тон не люблю, он мне мешает. Режиссер - очень конкретный человек.

РЖ: Какой самый трудный период в работе над фильмом?

КМ: Подготовительный. Поиски актеров, поиски натуры. Сомневаешься, ищешь, боишься, что не успеешь найти за отпущенное время. Очень тяжелый период. Зато очень люблю съемку, монтаж, и меньше - звуковые работы, потому что они большей частью вторичны. Стараешься, что-то даже приобретаешь, но в основном стараешься не потерять.

РЖ: Сцена венчания у вас идет столько же, сколько в церкви - в режиме реального времени.

КМ: Такая была поставлена задача - минимально отступать от канона.

РЖ: Все основные моменты соблюдены, и все в то же время вроде противоречит настроению собравшихся...

КМ: Вот это очень важно - вроде бы. Это ничему не может противоречить. Потому что любой человек может зайти в церковь и почувствовать свое...

РЖ: Насколько это было сложно сделать?

КМ: Очень сложно. Потому что я хочу соблюдать хронологию, последовательность венчания и одновременно что-то перестроить, переставить в монтаже, драматургический акцент где-то переместить. Переставляю - а оно совпадает с частью венчания, уже снятой. Это первая трудность. Вторая - съемки в церкви. Несмотря на то, что у нас было благословение митрополита Агатангела, он и церковь порекомендовал - там замечательный старенький священник, еще диссидентских времен. Но все равно, находясь в церкви, с такой огромной толпой, мы все время нарушали местные правила поведения. Приходилось громко говорить, стоять спиной к алтарю. Место, совершенно неподвластное нам. Все время страх, что нас сейчас выгонят. А еще, знаете, есть такие церковные женщины, церковные старосты. Ну и там тоже было такая женщина - властная, тиранка, все время нас укоряла, ругала. Есть благословение митрополита? Ну и что, а она не хочет, чтобы в ее церкви это было. Мы выискивали время, когда ее нет, чтобы снять сцены, которые погромче. Короче, это бесконечные муки, беспрерывные, бытовые и небытовые.

РЖ: Какие фестивали еще хотели заполучить ваш фильм?

КМ: Это же фильм русско-украинский. Насколько я знаю, Украина послала кассету в Венецию, и она была там принята. На ММКФ, как видите, тоже. Я в этом процессе не участвовала. Но я очень рада, что приехала в Москву. Я никогда не участвовала в конкурсе ММКФ. И потом, может быть, вам это покажется странным, но, однако, бывает такое - мне нравится это словосочетание - Московский международный кинофестиваль. Честное слово. Оно очень простое, и будит во вне какие-то ностальгические вещи, что-то в этом есть родное для меня, во всяком случае. И первый приезд.

РЖ: Что такое киноязык Муратовой?

КМ: Да вы лучше посмотрите...

РЖ: Можете ли вы оценить как художник то, что вами сделано в последние годы?

КМ: Не могу, и даже вряд ли кто-то может так ответить. Это вы знаете, на мою голову надо еще одну головочку надеть, которая бы эту, большую голову анализировала. Аналитический нарост такой. У этой головы саму себя разбирать не получится.

РЖ: Тогда простой вопрос из разряда тех, что вы любите. Какое ваше наибольшее желание?

КМ: Снимать, снимать, снимать.

Беседу вел Дмитрий Десятерик