Начало - здесь

Александру Дарие (Румыния): провокация не удалась

На фестивале, конечно, была неровная художественная программа: спектакли высоких художественных достоинств соседствовали с тщательно сделанными ученическими работами. Но откровенный провал, когда большая половина публики в антракте покинула зрительный зал, был всего один раз - на спектакле лауреата многих международных театральных премий и грантов, художественного руководителя театра "Буландра" режиссера Александра Дарие по пьесе Хайнера Мюллера "Анатомия. Тит. Падение Рима" (история Тита Андроника, написанная Шекспиром и прокомментированная Мюллером).

Сам Хайнер Мюллер писал, что: "текст - это нож, освобождающий языки мертвецов на испытательном стенде анатомии, театр очерчивает границы размытого кровавого болота идей". А координатами действия назвал "страх" и "геометрию". Страх в этом спектакле выражался в лужах бутафорской крови, разбрызганной по полу и телам актеров, а геометрия - в самом месте действия. Актеры играли на деревянной арене, подобной древнему Колизею, а зрители располагались на нескольких ярусах, вживаясь в роли римских граждан, пришедших насладиться гладиаторскими боями. Дальше этого, к сожалению, дело у режиссера не продвинулось.

"Кровавое болото идей" оказалось не по плечу надежде румынской сцены: актеры играли и произносили текст в подчеркнуто фарсовой манере, костюмы из ярких блестящих тканей заставляли вспомнить представления площадного балагана, действие было перенасыщено многозначительностью, столь же нелепой, сколь и наивной. Чудовищно-кровавая семейная история, в которой жестокость приобретает поистине космические масштабы, к финалу второго действия вызывала уже не ужас, как должно было бы быть, а нервный смех зрительного зала. Возможно, этот спектакль задумывался режиссером как провокация, но провокация не удалась. По крайней мере, на этом фестивале.

Зандор Жотер (Венгрия): древнегреческая трагедия на "техно"

Актеры из Венгрии, Греции и Финляндии показали спектакль по мотивам "Вакханок" Еврипида в постановке венгерского режиссера Зандора Жотера. Постановка была создана в рамках проекта Союза театров Европы "От семинаров к европейским современным постановкам". Два лета подряд на две недели молодые актеры - четверо мужчин и две женщины - и постановочная бригада во главе с режиссером собирались вместе и изучали пьесу Еврипида - сначала в Хельсинки, затем в Салониках. Итогом семинара стала современная пьеса по мотивам еврипидовской трагедии драматурга Джулии Унгар и экспериментальный спектакль Зандора Жотера. Эти интернациональные "Вакханки" были представлены аж на трех языках - венгерском, новогреческом и финском - в диалогах эти языки смешивались, а реплики, неоднократно повторялись. Действие сопровождалось и русскими титрами.

Классическое произведение мировой литературы рассказывает миф о Пенфее, основателе и царе Фив, растерзанного вакханками, которым он хотел запретить поклоняться Дионису. Современный спектакль - это история о современном молодом человеке, который захотел "увидеть то, что не позволено, и сделать то, что запрещено" и за это понес кару: его тело разрывают на части. Естественно, все это происходит вполне символически и довольно иронично обыгрывается актерами. Из раза в раз в спектакле повторяется одна и та же мизансцена: женщина плюет в лицо мужчине, который надел маску, чтобы приблизиться к ней. (Маски льва и львицы в этом спектакле, кстати, очень красивы). Мизансцена эта тоже, похоже, имеет вполне символический смысл.

Хотя декорации на сцене довольно реалистичны и современны: узкая деревянная прямоугольная конструкция, похожая на экран то ли телевизора, то ли кинотеатра, в левом заднем углу стоит телевизор, по которому транслируются то соревнования по синхронному плаванию, то рычащий лев с заставки киностудии Metro Golden Mayer, а в правом переднем - душевая кабина. Еще есть трамплин для прыжков в воду, которым так никто и не воспользовался, и странная пальма на пружинах. Пространство сцены похоже на современный коттедж с бассейном, а живущие в этом коттедже герои мифа смотрят телевизор, лежа на полу, общаются и принимают душ как обычные люди. Дионис же, вершащий справедливость, как считает уже сам режиссер Жотер, запросто навещает этих своих родственников на уединенной вилле. Герои носят спортивное, порой весьма откровенное белье и яркие платья с корсетами, одев которые, мужчины, пытающие пробраться на пиршество вакханок, выглядят нелепо, глупо, а главное - сразу же выдают себя: корсеты безобразно сползают вниз на талию, обнажая волосатую мужскую грудь, и вакханки тут же их обличают.

Каков же смысл сего зрелища? Возможно, "быть покорным и чтить богов", - вот что требуется от человека в современном "вакхическом" мире. Впрочем, если не вдаваться в интеллектуальные глубины постановки, то спектакль этот, конечно же, пытается обратить внимание зрителя и на истоки современного театра - "животные вакханалии дионисийских пиров, ритуальные оргии, возбужденные танцы" (цитирую буклет).

Кстати, Союз европейских театров запланирован еще три интернациональных семинара и целых шесть подобных спектаклей, которые, возможно, будут столь же интересны, как и эта работа.

Кшиштоф Варликовски (Польша): театр жестокости

Гостем фестиваля стал варшавский театр "Розмайтошьчи" со спектаклем "Очищенные" по пьесе Сары Кейн в режиссуре польского режиссера Кшиштофа Варликовски. Этот спектакль, являющийся копродукцией четырех театров и одной Европейской комиссии по образованию и культуре, смог в свое время шокировать публику, даже привычную к самым экстравагантным экспериментам Авиньонского фестиваля. Самому режиссеру Варликовски уже за сорок, за свою жизнь он успел изучить историю, философию, филологию, историю древнегреческого театра, четыре года поучиться основам режиссерского искусства у самого великого Питера Брука, поработать ассистентом и у него, и у Кристиана Лупы, а его до сих пор обзывают "грязным вульгарным провокатором".

"Жестокие" драмы Сары Кейн, в основе которых, несомненно, лежит древнегреческая трагедия, исполнены отчаянием и безжалостностью, шокирующими и провоцирующими подробностями, болезненностью в восприятия мира, в котором ее, похоже, столь многое раздражало, что, в конце концов, она покончила с собой. Если же знаешь о финале жизни этой печально известной и страшно модной в театральных кругах англичанки, то уже и не удивляешься тому, что описываемый ею мир лишен каких-либо признаков божественной гармонии и даже более того - чудовищно уродлив. "Античные трагедии точно так же были полны преступлений, изощренных пыток и описаний страданий" (опять же цитирую буклет).

Ее пьеса под названием "Очищенные" состоит из череды странных видений то ли из жизни посетителей наркопритона, то ли пациентов клиники для наркозависимых, то ли жителей некоего абстрактного пространства, где есть некто - то ли хозяин наркопритона, то ли врач клиники, то ли Некто - который сразу же пресекает попытку людей стать выше Него: когда двое гомосексуалистов объявляют подобную любовь и свои мужские стати главенствующими в мире, он тут же появляется и говорит им: раз так, то тот, кто из вас любит другого больше, тот и умрет. И убивает.

На подобного рода сюжет, в котором соседствуют экстремальная любовь и инцест, трансвеститы, наркоманы, гомосексуалисты, отрубленные руки и отрезанные языки, накладывается еще и нестандартное мышление Варликовского - шокирующее и для нашего зрителя непривычное. Его режиссерский язык даже сравнивают аж с жестким порно. Возможно и так, но следует признать, что он соответствует драматургическому тексту Сары Кейн.

Все, происходящее на сцене, "кроваво", страшно и, местами, даже запредельно, но, в отличие от подобных работ других режиссеров на этом фестивале, в "театре жестокости" Варликовски эта символическая "кровавость" на самом деле оказывает на зрителя сильное психологическое воздействие. Кстати сказать, было бы весьма интересно увидеть, как бы этот польский ниспровергатель ханжеских сценических канонов справился бы с произведениями театральных классиков, скажем, Чехова, Мольера или Булгакова.

Серж Мерлен (Франция): доминанта творца

"Одеон" - театр Европы представил на фестивале моно-спектакль французского актера Сержа Мерлена по пьесе Сэмюела Беккета "Опустошитель". Произведение это было написано в середине семидесятых, а поставлено лишь в середине восьмидесятых, вначале в Нью-Йорке режиссером Ли Бриером, затем в Париже - Пьером Табардом и самим Сержем Мерленом. Теперь же, уже в новом веке, Мерлен привез эту работу в Петербург, объявив свой моноспектакль чтением беккетовской пьесы, а себя - "проводником слов".

В пьесе Беккет повествовал о неких существах - людях ли, душах ли - то ли загробного, то ли предземного мира, населяющих некое пространство. Сам Серж Мерлен считает, что это "рассказ об обществе после Апокалипсиса, живущем в больших цилиндрах в центре разоренного ландшафта".

В центре сцены, выгороженной черной тканью в ограниченный квадрат пространства, стоял стул, на котором и сидел сам Мерлен, то свободно декламирующий, то читающий текст с листов бумаги, которые, прочитав, откладывал в сторону. Читал он плавно, эмоционально, по-французски. Перевод транслировался параллельно на двух стелах-экранах - справа и слева от сцены. Но казалось, что текст этот менее важен, чем сам актер, который транслировал еще что-то, помимо слов, эмоций и образов. Этот пожилой человек с худым лицом на глазах у публики с началом спектакля перевоплотился в кого-то, а с его окончанием - так же легко вышел из образа.

Вопрос в том: кого же изображал Мерлен? То ли саму смерть, то ли Беккета, который на наших глазах сочинял своего "Опустошителя". Финальный жест - правая рука поднялась в мгновенном и четком приветствии: пальцы сомкнуты, рука согнута в локте, которым как бы опирается на стол - тоже не давал ответа на этот вопрос. Если бы рука была вытянута вперед, то жест превратился бы в фашистское приветствие, а так - он остался просто доминирующим жестом. То ли главенство смерти, то ли главенство творца.

Международная конференция: репертуарному театру - да, хозяйственному закрепощению - нет

Центральным событием на фестивале, несомненно, стала Международная конференции "Россия. Балтия. Европа. Судьба репертуарного театра XXI века", которая проходила в Карельской гостиной Дома актеров имени Станиславского. Ее вели режиссер и критик: Лев Додин из России и Яан Аллик из Эстонии.

Две темы были предложены к обсуждению: репертуарный театр - анахронизм или новые возможности (теоретическая) и театр переходного периода: опыты и эксперименты (экономическая). Публика была исключительно профессиональная: режиссеры, критики, директора, администраторы, студенты, ближе к финалу обсуждения подтянулись актеры. Выступающих было заявлено довольно много, однако, выступили почему-то далеко не все участники. После перерыва зал заметно поредел, похоже, что дискуссии не получилось: против репертуарного театра выступать никто не собирался, как, кстати сказать, и против антрепризы в разных ее формах.

Пожурили, как водится, власти. Председатель Союза театральных деятелей России Александр Калягин, приехавший из Москвы специально на конференцию, в приветствии своем посетовал на то, что по готовящемуся закону дотируемые государством театры не смогут пользоваться доходами от самостоятельной деятельности, скажем, от сдачи своих помещений в аренду, а должны будут возвращать их государству. "Машина запущена, - грустно констатировал Калягин, - это понятно, с нами не считаются, это тоже понятно". "Вот на Западе, - отметил председатель российского СТД, - государство придумывает способы поддержки культуры, например, гранты, а у нас до сих пор нет закона о меценатстве, нет социальной поддержки..."

О том, как же к культуре относятся на Западе, рассказал присутствующим на конференции секретарь Союза театров Европы Эви Малка. "Во Франции есть три национальных театра в Париже и один в Страсбурге, 80% бюджета которых финансируются Министерством культуры, а 20% - дают кассовые сборы. Кроме того, есть еще около сотни так называемых Домов культуры без труппы и без технического персонала, художественные руководители которых отвечают за качество спектаклей и их популярность. Есть еще сотни независимых театров, которые вымаливают деньги на постановку. Конечно, существует огромная конкуренция: сотни частных театров, живущих на мизерную государственную дотацию, создают отличные работы. Для успеха им нужна "звезда" - актер или режиссер - на те несколько недель, в которые они демонстрируют свою постановку. Затем Дома культуры начинают "обмены" между собой дорогими спектаклями, что сокращает затраты. Репертуарный же театр выпускает в год по две-три постановки, которым приходится конкурировать с частными "разовыми" спектаклями. Что касается государственного бюджета, то 10% из него выделяется на потребности культуры (причем в основном на музыку). Спонсоры же поддерживают только фестивали, уровня Авиньонского, например".

Еще в начале конференции председатель Калягин определил одну из точек зрения на проблему: "Только репертуарный театр со своей скрупулезной и тщательной методологией может создавать современный театр". Секретарь Союза театров Европы попытался начать дискуссию: "Может быть, стоит упразднить репертуарные труппы: актеры могут собираться на одну постановку, а если спектакль очень хорош, то его можно прокатывать по другим городам. В Германии, например, театры закрываются. Есть проблемы и во Франции, хотя там театры обеспечены намного лучше. Летом не было ни одного фестиваля, многие театры не открыли сезон: так технические службы и актеры борются за свои права. Но народ из-за этого на улицы не выходит".

Художественный руководитель Малого драматического театра - Театра Европы Лев Додин подчеркнул, что не ожидал такого резко социологического, даже социального поворота разговора. Он назвал репертуарный театр "уникальным изобретением столетия", "театром единой художественной мысли и воли, труппа которого воспитывается в единых художественных побуждениях, а мировоззренческая линия - выражается в репертуаре". С другой стороны, театр не должен становится лишь набором спектаклей на афише. "Спектакли меняются под воздействием друг другу, - высказал свою излюбленную мысль метр режиссуры, - абрамовские "Братья и сестры", "Бесы" Достоевского и чеховские работы - доказательство долгой жизни театра". А в антрепризной западной модели театра через восемь недель "проката" жизнь спектакля заканчивается. "Спектакль превращается в продукцию разового потребления, в продукт развлечения и поп-культуры". Лев Додин призвал отстаивать идею необходимости театрального искусства не как части шоу-бизнеса, а как - национального культурного достояния. "Театр не должен быть доходным делом - эта идея глубоко порочна, - сказал Лев Абрамович, - театр всегда был дорогим и всегда нуждался в поддержке. Его поддерживали и венценосные персоны, и крупные корпорации". Например, на гастролях в Корее Малый драматический выступал в театре, который принадлежит корпорации LG, но корпорация эта ни в коей мере не влияет на художественную жизнь театра. "Государство же сегодня платит театру унизительные копейки", - констатировал ситуацию худрук Малой драмы. "Выход из этой ситуации заключается не только в письмах Владимиру Путину или Михаилу Касьянову, но и в нашей корпоративной солидарности", - закончил выступление Лев Додин.

Польский режиссер Кристиан Лупа внес свою долю в дискуссию о судьбе репертуарного театра: "Европейский и американский театр также переживает финансовый кризис: государство не может "взять" на свои плечи столько театров, сколько оно финансировало раньше. С другой стороны, репертуарный театр также переживает внутренний кризис: сейчас можно говорить о загнивающем репертуарном театре, который живет по инерции, если, конечно, нет тех, кто вносит "живую" струю в процесс - от спектакля к спектаклю мы стремимся к развитию, а не просто ставим спектакли". Актеры на Западе, как правило, работают для "добычи" рецензии, чтобы иметь возможность получить роль в следующей постановке и "быть на щите". "Цель же театра, - сказал Кристиан Лупа, - путешествие в неизвестное. Когда я делаю спектакль с постоянным коллективом, то появляется духовная общность - возникают узы и связи между людьми. Мы с актерами в процессе репетиций находим вопросы, на которые потом можем начать отвечать. Полагаю, что театр с постоянным составом актеров, в котором происходят подобные процессы, имеет смысл. Театр не должен становиться магазином, это умирание того, чем театр должен быть", - завершил свою речь польский режиссер.

Профессор и руководитель "Интерстудио" Елена Левшина рассматривала проблему с точки зрения ученого. "Репертуарным театром в России является театр, который имеет постоянную труппу, регулярное государственного финансирование и здание, - дала она научное определение предмету обсуждения. - Именно эта институция оказала и оказывает огромное влияние на развитие мирового сценического искусства. Но любое художественного направление может развиваться только тогда, когда ему находится адекватная организационно-правовая форма. Сейчас и происходит выбор этой формы". "Защищая российский репертуарный театр, - подчеркнула Левшина, - я защищаю именно институцию, поскольку вопрос о каждом из 600 существующих ныне государственных театров должен решаться отдельно, так же, как и судьба каждого конкретного художника". "Поскольку, в соответствии с планами социально-экономического развития страны, грядет реструктуризация бюджетной сферы, то театры боятся полного хозяйственного закрепощения", - так профессор объяснила причину тревоги театрального сообщества.

Еще ссылались на выступление министра культуры Михаила Швыдкого на второй режиссерской конференции в Москве. Мол, говорил министр, что продюсерский театр сменяет режиссерский так же, как режиссерский в свое время сменил актерский. С этим утверждением как-то все дружно оказались не согласны. "Репертуарный театр может быть и плохим, - выступил художественный руководитель-директор Театра имени Ленсовета Владислав Пази, - но это все равно лучшее из того, с помощью чего можно сохранить российский театр". "Репертуарный театр может создать плохой спектакль, а антрепризный - хорошее произведение", - логично возразил ему с точки зрения чиновника руководитель отдела театра и кино Комитета по культуре Александр Платунов. "Сегодня существуют разные организационные формы театра, - констатировал ситуацию директор-руководитель государственного драматического театра (по сути своей антрепризного) "Приют комедианта" Виктор Минков, - современный театр должен быть многополярным". "Антрепризная же экономическая модель, - как он же отметил, - прежде всего экономит государственные средства".

"Для государства, - вступил в дискуссию художественный руководитель Театра имени Комиссаржевской Виктор Новиков, - театр был частью идеологии, а перестав ею быть, он стал неинтересен государству". Несомненно, что государство может содержать лишь те театры, которые оно содержать в состоянии. Средств на всех явно не хватит. Выход из этой "патовой" для большинства театров ситуации худрук Комиссаржевки увидел в принятии Закона о спонсорстве и меценатстве. Что, конечно же, совершенно справедливо. Дискуссию стал завершать секретарь Союза театров Европы Эви Малка, логично развивая тему взаимодействия государства и культуры: "Лучше всего театры жили при диктаторских режимах, которые всегда финансировали культуру, поддерживающую их идеологию. Зачем же помогать театру, который не поддерживает политические устои государства? В России в условиях демократии власти должны принять Закон о театре. В Германии же, скажем, каждая земля имеет свое законодательство. Правительство земли может обеспечивать 100% бюджета театров, за это театры отдают ему деньги от продажи билетов. Вот, например, во Франции даже смена Президента никоим образом не повлияет на культурную жизнь: есть закон, есть бюджет, который может только увеличиваться с учетом инфляции".

А вот с точки зрения актера основное отличие между репертуарным и антрепризным театром заключается всего лишь в том, что в антрепризе больше платят. Актер Сергей Мигицко проиллюстрировал свою мысль конкретным финансовый примером: "Молодой артист за один антрепризный спектакль получает две суммы месячного заработка в репертуарном театре". Возразить, собственно говоря, на это можно было лишь то, что режиссер Лев Додин сформулировал уже в начале дискуссии: "Есть еще проблемы художественные, о которых мы - люди театра - забываем в пылу экономических и административных сложностей".

Мог ли Петербург "переварить" столько европейской культуры?

Фестиваль Союза европейских театров прошел в городе весьма негромко, без рекламной шумихи и, как следствие, при залах, не слишком-то заполненных публикой. Малый драматический театр разделил свое право принять в свое городе фестиваль с театром-фестивалем "Балтийский дом". Первый занимался формированием художественной программы из спектаклей театров Союза, созданных за последние полтора года и предоставлял информацию для буклета. Второй взял на себя решение организационных и финансовых проблем, связанных с проведением фестиваля (прием коллективов, проживание, организация рекламы, зрителей и т.д.).

Хотя худрук Малого драматического театра - Театра Европы Лев Додин на пресс-конференции по поводу открытия фестиваля и выразил благодарность за возможность проведения этого международного форума городу и театру-фестивалю "Балтийский дом" - "без энергии и опыта которого многое могло бы не состояться", но в результате фестиваль, который состоялся, по уровню организации получился далеко не европейского класса. Ему не хватало и рекламы, и публики, и блеска. Спектакли же, которые играются при незаполненном зрительном зале, отчасти, лишают смысла само проведение фестиваля. Тем более такого, как фестиваль Союза европейских театров, который декларирует, в первую очередь, свою доступность самому широкому зрителю. Конечно, театр-фестиваль "Балтийский дом" за счет проведения этого международного форума "поднял" уровень своих связей, но навряд ли он укрепил свой профессиональный имидж.

Возможно, что национальный театральный фестиваль "Золотая маска", имеющий опыт проведения в Петербурге своего фестиваля в прошлом году, сделал бы и этот - значительно профессиональнее, ярче и значимее для города. Хотя, может быть, что и сам Петербург, хоть и культурная столица России, но тем не менее просто не смог "переварить" за короткий период такого количества "европейской" культуры.

P.S.

В заключение, позволю себе "зарисовку с натуры". Дожидаясь начала очередного спектакля на площадке перед театром-фестивалем "Балтийский дом", я невольно стала свидетельницей разговора трех молодых людей типа "новые русские" с характерными коротко стрижеными волосами. "Что это за "Балтийский дом" такой? - задал вопрос один. - "Да, видно, Дом культуры какой-то", - ответил ему другой. Эти люди явно дожидались не начала спектакля, а чего-то менее возвышенного и интеллектуального. Я даже рискну предположить, что они вообще никогда не были не только в этом театре, но и вообще в театре как таковом. И никогда туда не пойдут, если не найдется театральный "рекламный менеджер", который хотя бы попытается объяснить людям, которые на русском сленге давно уже зовутся "новыми русскими", что посещение театра европейского уровня не менее интересная форма проведения досуга, чем поход в торговый центр, кино или казино. Хотя, конечно, потребует от них гораздо больших интеллектуальных и душевных затрат. Пока же европейские театральные фестивали будут проводиться на уровне профессиональных "тусовок", вряд ли можно надеяться, что те самые широкие слои населения, среди которых сейчас, несомненно, одно из первых мест занимают "новые русские", если не по уровню заинтересованности, то уж по уровню покупательской способности, переступят порог театра.