Критик - неважно, в какой области он специализируется - сродни акыну: что увидел - о том и спел. Способность к ретрансляции собственных мыслей на газетную бумагу - необходимое качество для человека, посвятившего себя газетной рутине. Когда же в поле зрения не остается сколько-нибудь значимых объектов (как летом), то пытливый критический взгляд устремляется внутрь своего обладателя - именно тогда появляются "размышления на тему".

В различных газетах были и есть специальные рубрики, где газетный человек может наконец-то высказаться от первого лица и выразить свое субъективное мнение по тому или иному жизненному вопросу. Например, изюминкой культурной полосы газеты "Время МН" был "Голос свыше", принадлежавший министру культуры Михаилу Швыдкому. В остальных изданиях индивидуальные голоса звучали не столь возвышенно, будучи заваленными повседневными рецензиями и обзорами.

К чему я веду? К тому, что на прошедшей неделе мне довелось читать несколько таких "размышлений на тему". В частности, недавно в газете "Время новостей" появилась рубрика, повествующая о соотношении в искусстве "развлекательного" и "серьезного". Пусть тема сформулирована аморфно и звучит несколько высокопарно, но опубликованные статьи стоят того, чтобы их прочесть. На заданную тему размышляли как обозреватели газеты (теоретики), так и приглашенные авторы (практики) - люди, которые непосредственно создают современное искусство. Начал разговор прозаик Алексей Слаповский, финалист букеровских состязаний (романы "Первое второе пришествие", "Анкета", "День денег") и сценарист нескольких телесериалов ("Остановка по требованию", "Пятый угол"):

"Мне сказали, что тенденция современного искусства (и литературы) к стремлению облечь серьезное содержание в развлекательную форму стала устойчивой и всеобщей - и прогрессирующей. Я испугался и задумался. Стал вспоминать. Ванесса Мей наяривает классику на электроскрипочке, притоптывая ножкой и сексуально поводя бедрышками; публика всего мира в восторге. Голливуд выдал "Ромео и Джульетту" с Ди Каприо, автомобилями, автоматными очередями и прочим, что сделало фильм добротным боевиком с ненавязчивой эротической подоплекой. Ничуть не хуже какой-нибудь "Разборки в Бронксе". Г-н Захаров издает "Войну и мир" в виде наконец-то пригодном для чтения. Это вспомнилось наугад. А еще: тьма русскоязычных авторов, ударившихся сочинять стилизованные (и нестилизованные) детективы, триллеры, фэнтези, любовные романы. А есть те, кто опустился еще ниже: сочиняют тексты уж совсем развлекательные, например сценарии телевизионных сериалов. Сколько угодно можно говорить про добрые чувства, которые должны пробуждать эти милые сериалы, но по сути - развлекаловка в чистом виде. Я-то как раз к этим авторам и принадлежу. Тенденция, и в самом деле, налицо".

Автор, озирая далее свою вотчину - литературу, - не стесняется говорить о том, что получает удовольствие, работая и в высоких жанрах ("большая литература"), и в низких (сценарии телесериалов). Собственно, проблему "серьезного" и "развлекательного" каждый решает для себя сам - все зависит от дарования человека, его вкуса и способности быть интересным другому. И от собственных желаний - заметьте, не желаний почтенной публики: "В искусстве главным движителем был и остается этот безоглядный вектор: "Мне надо". Не дяде Васе, не народу, не публике, не тенденции к тому или иному. Мне".

Красноярский прозаик Михаил Успенский, продолживший тему, считает, что "серьезное" всегда имело в себе зачатки "развлекательного". Это некое синкретическое единство - одно никак не может без другого: "Во все времена авторам приходилось прибегать к некоторым приемам для привлечения читателей, зрителей, слушателей и т.д. Даже "Манифест Коммунистической партии" начинается известным интригующим пассажем насчет призрака. Более того, всякая классика была некогда чистым развлечением. Зачем Пушкин ходил в театр на балет, да еще таскал за собой Онегина? Именно потому, что балет в то время был чем-то вроде нынешних стрип-баров. Где еще благородный человек мог открыто полюбоваться женскими ножками, ежели даже лицезрение щиколотки считалось эротичным? Это нынче Майя Плисецкая ходит в полубогинях, а тогдашних прим в приличный дом не пускали. А сейчас, наоборот, хореографическая классика стремится к демократизации - отсюда балет Эйфмана, джаз-балет. То же самое происходит и с музыкальной классикой: Монтсеррат Кабалье поет с Фредди Меркьюри, Ванесса Мэй терзает Листа под рев тинейджеров, так что налицо некая цикличность. С литературой дело обстоит точно так же. Гомер пел свои песни на заурядных древнегреческих пьянках, красиво именуемых симпозиумами. Роман Рабле вырос из дешевых лубочных книжек. "Дон Кихот" не возник бы без массового рыцарского чтива. Поразительный факт: до нашего времени дошли четыре сотни списков "Романа о Розе" - текста вполне высоколобого и эзотерического. Стало быть, тогдашние рукописные тиражи его шли на тысячи. В XIX веке романы Достоевского и Лескова вполне могли выходить в тогдашней серии "Черная кошка" за компанию с Крестовским и Боборыкиным. Мы с пренебрежением относимся к нынешнему половодью детективов. А вдруг под одной из аляповатых обложек притаился новый Федор Михайлович? Я бы не рискнул полностью исключить такую возможность".

Тем не менее, общая картина не кажется автору нормальной: "Сейчас, в эпоху отупения, автору неволей приходится быть и просветителем. И нечего морщиться. Нынешние дети не знают, кто такой был Гагарин, не говоря уж о Чкалове. Мы живем, увы, в Темных Веках. Американцы со свойственным им размахом сняли замечательный телесериал "Индиана Джонс - молодые годы", в котором сей парнишка встречается с полковником Лоуренсом, Махатмой Ганди, Рамакришной, Фрейдом, Юнгом, эрцгерцогом Фердинандом, Панчо Вильей, Тедди Рузвельтом, Кафкой, Лениным, Тухачевским - и бог весть с кем еще, я не все серии смотрел. При этом он не забывает совершать свои обычные увлекательные подвиги. В результате зритель получает довольно полную картину политической, культурной и духовной жизни начала минувшего века. Может, хоть один из сотни после просмотра потянется к соответствующей литературе - уже хорошо. Если коренную культуру массовый потребитель способен воспринимать только в качестве нагрузки к развлекухе - что ж, будем "грузить" развлекуху по максимуму... Только опять же нельзя забывать о вкусе. А то Пугачева уже спела нам стихи Мандельштама - спасибо, не надо".

Кинообозреватель "Времени новостей" Алексей Медведев, говоря о "важнейшим из искусств", с первых строк расставляет все точки над "i": "Вот вам мудрость английского языка: что у нас - "культура", то у них - либо art (искусство), либо entertainment (развлечение). Во всяком случае, именно так маркируют свои сообщения корреспонденты иностранных информационных агентств: если выставка Рембрандта - то "арт", если премьера мюзикла на Бродвее - то "энтертейнмент". В нашу же необъятную "культуру" родной ТАСС включает все - от отчета об очередной поездке Патриарха до фенологических этюдов. Так вот, в западном мире с его аккуратными полочками дизайна одной известной шведской фирмы кино однозначно проходит по разделу "энертейнмент", и будь ты хоть семи пядей во лбу, сообщение о премьере твоего фильма напечатают в одной колонке с известиями о разводе какой-нибудь звездной пары и признанием актера, в очередной раз попавшего в реабилитационную клинику: "Я говорю наркотикам "нет", но они меня не слушают".

Ситуация, тем не менее, не столь простая, как может показаться на первый взгляд, ибо в российском и европейском контексте дело обстоит несколько иначе: "Вообще первые годы свободы самовыражения показали, что проблема кино как развлечения в России не стоит, но не потому, что она решена, а потому что рано еще. [...] Сначала бы надо освоить киноязык, восстановить полностью утраченные в смутное время навыки сценарного мастерства, нащупать наконец верный тон в разговоре о "здесь и сейчас", а потом можно думать и о развлечении. Пока российским режиссерам торопиться некуда - зрителю развлечений хватает и без них. Европейское кино, живущее в основном на госдотации и деньги различных фондов, чаще всего и с наибольшим на то основанием становится предметом дискуссии о "развлекательном" и "серьезном" в культуре. Серьезное должно быть скучным - эта невысказанная аксиома авторского кино до сих пор определяет европейскую культурную политику и атмосферу крупнейших кинофестивалей. Впрочем, ревность к Голливуду то и дело рождает титанические усилия по созданию национальных хитов, о которых потом с гордостью сообщается: фильм такой-то победил "Титаник" в национальном прокате. Но не они спасут Старый Свет от одряхления".

Арт-критик Николай Молок, принявший эстафету, считает, что в современной ситуации серьезное искусство на Западе во многом играет по законам развлекательной культуры:

"Главные посетители музеев на Западе - пенсионеры. Уставшие от трудовой жизни, они хоть на старости лет хотят развлечься. Именно для них музейную экспозицию или выставку кураторы и превращают в шоу. Просто развесить картины по стенкам теперь уже нельзя. Вещи должны быть не выставлены, а инсталлированы. "Мону Лизу" нужно обязательно засунуть под бронированное стекло. Иначе ее смотреть никто не будет. На одной из выставок в Лувре около Венеры Милосской была установлена скрытая камера - изображение проецировалось на монитор в соседнем зале. Одни зрители могли смотреть на других зрителей, с увлечением разглядывающих античную статую. На выставке русской авторской книги начала прошлого века (футуризм, конструктивизм) в Британском музее были устроены специальные столы, на которых дети могли изготовить свои собственные авторские книжки. Академический проект превратился в забавную игру. Инсталляция" и "проект" - эти новые слова, введенные, естественно, актуальными художниками и критиками, теперь вошли и в консервативную музейную практику (опять же, даже в России). Если говорить о новых словах, то вот еще одно - "репрезентация", что в данном контексте означает наиболее эффектную подачу материала. Но ключевым для нашей темы является слово аттрактивность, объяснять которое, кажется, нет нужды".

На сем пока приостановимся. Ведь тема еще будет продолжена - до конца августа пища для размышлений обеспечена.

Вечный бой

Пока во "Времени новостей" решали серьезные, но несколько отвлеченные проблемы искусства, в газете "Известия" тоже не дремали. Здесь штатные обозреватели решили порассуждать на больную и всегда актуальную тему - взаимоотношения критики и людей искусства.

Кому нужна критика? На этот животрепещущий вопрос попытался ответить каждый из обозревателей.

Валерий Кичин сразу углубляется в суть профессии: "Для кого мы пишем? Вопрос занятный. Помню скуку южного пляжа и газету, раскрытую в надежде узнать, что происходит на Московском фестивале. Я пытался читать и строки, и между строк, но так и не узнал, что там на фестивале. Зато сто первый раз узнал про критика, его отрочество и юность, амбиции и комплексы. Не знаю, кому это может быть интересно. Интересны информация, мнения, если они обоснованны. Но даже Белинский вторичен по отношению к Гоголю, и тень должна знать свое место. Тень в данном случае - смысл и суть профессии, которая существует только в приложении к тому, что первично. Критика - одна из форм жизни искусства, и цели у них общие. Да, это отношения дружбы-ненависти, но не замечать друг друга и бессмысленно, и не получится".

Прямого ответа я так и не получил, хотя автор все же склоняется к тому, что критику нужно читать тем, кому она посвящена. Обращаюсь за разъяснениями к Петру Поспелову:

"90-годы принесли некоторый результат. [...] Газетная музыкальная критика признана как явление, и ведущие фигуранты музыкальной жизни выстраивают с ней отношения. Уровень цивилизованности этих отношений находится в диапазоне от Большого симфонического или Российского национального оркестра, где работают грамотные пресс-секретари, до театра "Новая опера", куда критик может попасть исключительно по знакомству. Некоторые музыканты критику из принципа не читают. Некоторые читают. Обижаются они ужасно. Чаще глотают обиду и молчат. А когда нет сил молчать, жалуются, как жаловался мне один дирижер: "Она написала, что мы расходились. Правильно, расходились! Но она же не знает, что нам дали всего одну репетицию".

Значит, критика существует для поддержания нужной температуры творческого процесса, и для деятелей культуры она должна стать необходимым импульсом к дальнейшим поискам? Как бы не так. Ольга Кабанова видит адресатов своего творчества совсем не в среде художников.

"Критика - деятельность прикладная и зависимая, но не от искусства или людей искусства, а от изданий, которые критику публикуют. То есть от читателя. Именно он работу критика покупает, платя за газету или журнал. Для него критик и старается - то преподнесет нечто новенькое, то раскопает новенькое о давно известном, то ради острого словца не пожалеет чужого самолюбия, то спровоцирует читательский гнев - без ссоры нет любви, а без конфликта текст пресен".

Вполне солидарен со своей коллегой Александр Архангельский:

"Критика призвана работать не на литераторов (киношников, театральщиков), а на читателей (зрителей, посетителей музеев). Она ведет диалог с потребителем, а не с создателем, а потому обладает мощным рыночным импульсом, который до сих пор используется не по назначению".

Итак, "точка зрения авторов может не совпадать с мнением редакции". Впрочем, у редакции "Известий" единого мнения по этому вопросу тоже не создалось. С одной стороны, критика, ориентированная на художников (в широком контексте), несколько напоминает варение в собственном соку (простите, за неуклюжую формулировку, но свою мысль я, надеюсь, донес). С другой стороны, как однажды точно заметил Петр Поспелов, читательская аудитория семьдесят лет читала ангажированную государством прессу, и по прошествии каких-то десяти лет после развала СССР глупо будет ждать, что у того же читателя вдруг неожиданно появился кредит доверия к газете, сто лет бывшей рупором режима. Проблема требует не только основательных маркетинговых исследований - никто не может точно нарисовать "портрет типического читателя" - но и времени. Года через два эта тема будет еще более актуальна.

Вот и все. Календарь событий я оставляю до следующего обзора - не очень хочется рассказывать о фестивале "Нашествие" (отсылаю вас к статьям Юрия Яроцкого в "Коммерсанте" и Алексея Мунипова в "Известиях"), дохлой крысе на очередном Форуме художественных инициатив (этот ужас обозревают Михаил Сидлин в "НГ" и упомянутый выше Николай Молок во "Времени новостей") или же о бесконечных юбилеях. Они от нас никуда не денутся, а порассуждать на умные темы нам, зачуханным безжалостными буднями, удастся еще нескоро.