Газеты и телевидение обрушили на нас сенсацию. Речь идет о новой постановке "Руслана и Людмилы" Глинки в Большом театре. Авторы корреспонденций упирают на слово "новый", то есть "такого у нас еще не было"!

Посмотрим некоторые цитаты. "Начав работать, Ведерников (главный дирижер ГАБТа - А.Я.) понял, что сделать полноценную постановку по доступным ему партитурам Глинки невозможно". Начались поиски - в Санкт-Петербурге, затем в Германии. Итог - девять (!) экземпляров партитур.

Берлинский экземпляр содержит 2610 листов - магическое число, повергающее в священный трепет всех пишущих. Из разных источников проясняется, что это - не одна партитура, есть и еще находки. Партитура же - о чудо! - авторизована. Подробности авторизации хватают за сердце и заслуживают отдельного цитирования: "Композитор страдал тяжелым полиартритом, и ноты записывал под его диктовку крепостной музыкальный секретарь Яков Нетоев. А Глинка, очевидно, стоял рядом (какова подробность! - А.Я.) и правил теми же чернилами, что и секретарь".

От таких подробностей щемит сердце. Правда, далее накал идет на спад, и выясняется, что всех объявленных чудес мы не увидим долго. Тo есть постановка-то будет, но будет она концертная - или полуконцертная. Зато играться она будет на диковинных инструментах - "того времени"! - и они, инструменты эти, уже завезены. Не только для воссоздания духа, но и в соответствии с credo дирижера. Последний перл по этому поводу звучит так: "Ставить его (спектакль - А.Я.) будут режиссер Виктор Крамер, художник Александр Орлов (оба питерцы) и главный дирижер Большого Александр Ведерников. Первые призваны увлечь "Руслана и Людмилу" в постановочное "завтра". (Это - про концертное исполнение! - А.Я.) Последний, питая пристрастие к аутентичному исполнительству (выделено нами - А.Я.), собирается воссоздавать музыкальное "вчера" (закупленные специально для этого случая 9 копий музыкальных инструментов ХIХ века будут ему в помощь). В сезоне 2002/2003 спектакль пройдет только три раза, но и этот труд будет запечатлен - на CD голландской фирмы "Пентатон".

Попробуем разобраться в сказанном трезво. Должна же журналистика нести в писаниях хоть какой-то смысл, не считая при этом аудиторию полной дурой.

Оставим за пределами полемики сказку об инструментах. Убережем себя от дискуссии по поводу аутентичного Глинки - наиболее ретивые из аутентичников добрались уже до Шостаковича. В конце концов, премьера не за горами, тогда и станет понятно, как десяток допотопных инструментов изменят звучание огромного - полного оперного! - оркестра.

Но вот пристрастие Ведерникова к аутентизму?.. Интересно, откуда они это взяли? Где, когда, что? Общеизвестно, что, работая в театре - да еще в Большом! - г-н Ведерников не показал нам вообще никаких исполнительских или стилевых откровений. Скорее, наоборот - его стремление к "шагам назад" становится даже навязчивым: иногда это - и два, и три "шага назад". В период постановки, например, "Снегурочки" именно такими словами излагалась позиция художественного руководителя театра. Что же касается собственно симфонического дирижирования г-на Ведерникова, его стилевая монотонность общеизвестна. Можно привести красноречивый эпизод: когда однажды в программу концерта оркестра "Русская филармония", руководимого также Ведерниковым, странным образом попали "Времена года" Вивальди, то тяга дирижера к аутентичности оказалась настолько сильна, что он... отдал управление оркестром солисту, М.Федотову. Надо ли говорить, что и последний чудес аутентизма с большим симфоническим оркестром также не показал.

Подумаем лучше о других обещанных перспективах.

Итак, для дирижера Ведерникова "сделать полноценную постановку по доступным ему партитурам Глинки невозможно". Окинем взглядом предысторию. В советское время "Руслан" ставился минимум четырежды. В 1931 г. - дирижер Н.Голованов, в числе солистов - Марк Рейзен. Есть ли сомнения, читатель, что постановка была вполне "полноценной"! Не меньшей полноценностью обладали, полагаем, и последующие постановки, которыми руководили С.Самосуд (1937), А.Мелик-Пашаев (1948), Ю.Симонов (1972). Осмелимся предположить, что спектакль Мариинского театра (В.Гергиев, 1994) удовлетворял требованиям "полноценности". Да что там - в 1904 году, к столетию со дня рождения М.И.Глинки, была осуществлена постановка с оформлением художников А.Головина и К.Коровина. (Кстати, именно эти декорации были использованы впоследствии в спектакле В.Гергиева.) Солировали в ней Шаляпин, Ершов, Касторский, Славина, Черкасская, весь цвет русской вокальной школы... Поставим ли под сомнение полноценность этой - и многих других постановок, обошедшихся без поисков сенсаций любой ценой? У всех перечисленных выдающихся музыкантов возможность была. У Ведерникова - нет!

Следующий момент сенсации - нахождение партитуры в Санкт-Петербурге. Удивляться этому могут только журналисты. Где же, скажите на милость, ей было находиться, если премьера оперы происходила именно в вышеназванном городе? Вообще, весь текст, живописующий об этих находках, сильно напоминает поиски топора под лавкой. "Руслан и Людмила" - спектакль, который никогда не покидал репертуара ведущих театров, и все они, знаете ли, пользовались тем или иным нотным материалом. В т.ч., как мы уже видели, и до издания академической партитуры в 50-х годах. Покопаться хорошенько - можно найти и еще десяток партитур большей или меньшей тождественности.

Вот, кстати, насчет "покопаться". Когда нам с пафосом сообщают обо всех этих "находках", пеняя на "разбазаренные картотеки" и "открытия в архивах", хочется спросить: а чем же занимались все прошлые годы и занимаются теперь так называемые библиотечные службы? Неужели они так-таки и бездействуют? Ведь библиотека театра - не общегосударственный архив, где могут не доходить руки до невостребованных документов. Библиотека оперного театра - это и есть в основном нотное собрание. Почему же он "разбазарен"? Почему он вообще не в порядке? Не для того ли, чтобы кому-то легче было делать "открытия"?

(И то сказать, "Руслан" - это вам не какая-нибудь "Таис", которую и ставили-то полраза! Самое оно - потерять партитуру в собственной библиотеке, а потом - вот притча-то - найти! Кстати, как обстоят дела с партитурой "Евгения Онегина"?)

Но как все было бы просто, если бы дело ограничивалось одними библиотеками. Не будем так легковерны, как это хочется любителям сенсаций! Есть в Петербурге серьезные кадры музыковедов, есть очень серьезный ЛГИТМИК - теперь, очевидно, Петербургский институт театра, музыки и кино, есть, в конце концов, кафедра музыковедения Петербургской консерватории. Нам предлагают поверить, что все они, находясь рядом, много лет ничего не делали и ничего не знали! И нужен был десант из Москвы, который приехал - и рраз! - все сразу "открыл"!

Некоторую ясность, слава всевышнему, внес всегда взвешенный и трезвый оперный сайт Е.Цодокова. Появившаяся еще в феврале информация называлась "Чудеса с "Русланом". И теперь именно он дал спокойную и не лишенную скепсиса информацию обо всем, поместив отчет о пресс-конференции в Большом театре. Мы узнаем о том, что отменена полноценная постановка оперы; вместо нее будет явлено концертное (полуконцертное) исполнение. Показана картинка - сложенные в компактную кучку инструменты, показан собственно объект страстей - партитура. Никакого потрясения.

Но есть и нечто интересное. Расшифрован состав группы "энтузиастов-исследователей" (газета "Культура"), которые, оказывается, имеют должности консультантов Большого театра. То есть логика подсказывает, что они, энтузиасты, заняли должности еще до того, как были совершены выдающиеся открытия, - в перспективном, так сказать, расчете на будущие сенсации. Это они развернули кипучую деятельность и "многократно съездили", как можно заключить из текстов, не только в Петербург, но и непосредственно в Германию. Нельзя не позавидовать интуиции этой группы исследователей - приехать, увидеть, быстренько найти.

Для понимания дальнейшего стоит назвать их поименно. Это, цитируем, "российские ученые-музыковеды, научные консультанты ГАБТа Евгений Левашев, композитор Юрий Потеенко и музыковед Надежда Тетерина". В другой публикации Н.Тетерина названа музыковедом-текстологом, и ее присутствие в группе совершенно закономерно. Не в качестве же очередной жены доктора искусствоведения Е.Левашева она ездит в экспедиции: сравнить девять вариантов партитуры - это надо обладать навыками. 2610 страниц, как-никак!

Но вот что вызывает настоящее недоумение: а что в этой семейной компании делает композитор Потеенко (в другом написании - Патиенко)? Каковы его задачи? Ведь один композитор над партитурой - несмотря на амбиции г-на Ведерникова - уже успешно потрудился! Это Михаил Иванович Глинка. Невзирая ни на какие потуги реформаторов, шедевр создан именно им. Уж не задумали ли "консультанты" подправить классика каким-то иным, не вполне, скажем, текстологическим образом? Иначе - зачем композитор?

Скажете, что мы беспочвенно фантазируем? Бросаем тень? Возводим напраслину? Недостойно намекаем, наконец?

Отнюдь. Память старожилов ГАБТа хранит удивительные обстоятельства стародавнего сотрудничества г-на Левашева с Большим театром. Тогда он не был доктором и предпочитал курировать не малоискушенных дирижеров, а режиссеров-постановщиков. И вот представьте: идет работа над сценическим образом князя, скажем, Игоря, и не хватает режиссеру, одержимому идеей действенности оперы, нескольких минут музыки. Для правильной мизансцены. Консультант тут как тут: "Я поищу в рукописях. Я посмотрю".

Вы не поверите - он всегда находил! Всегда и скоро, без задержек, необходимый музыкальный материал обнаруживался! И никто не видел в этом ничего предосудительного, все восхищались столь дотошной работой и доскональным знанием партитур... пока однажды консультант не подал прошения на оплату предоставленных фрагментов! Не знаем, как режиссер и дирижер, но возмутилась бухгалтерия! Это что же, спросила она, такое? Что оплачивать? Чья это музыка? Бородина? Или вы эту музыку пишете сами? Нет-нет, засуетился консультант, знаете ли, трудный поиск... священная пыль фолиантов. Невнятный, опять же, почерк классиков... крепостные секретари...

Не меньше казусов доносит молва и о "Ростовском действе", идущем и возобновляемом в Камерном театре. "От подлинника - вещают восторженные журналисты, - сохранилось всего 15 (18, 20, 30, 48) страниц!" Что же вы нам представляете, друзья? Откуда опера? Кто автор реставрации и - главное - из чего реставрируете? Угадали, кто реставратор? Правильно! Все тот же доктор!

А чтобы вам стало совсем понятно, за кого вас при этом держат, приведем свежую цитату. Из Русского Журнала. Опять о злободневном "Руслане". "Если будет смотреть полудилетант, - сообщает городу и миру доктор искусствознания, - он может почти не найти различий. Но если будет смотреть профессионал, прежде всего профессиональный дирижер, он найдет множество тонких вещей. Причем интересно, что слушатели при таком исполнении не поймут этих отличий. Не поймут, но почувствуют, потому что уверенность дирижера, певцов, скрипачей, кларнетистов при исполнении многократно возрастет. В том, что мы знали в России, иногда нужно было гадать, что это - форте, или пьяно, или еще какой-то оттенок, каким штрихом - стаккато или легато - играть ту или иную фразу. Публика не заметит, а скрипач будет знать, и тонкость ювелирной работы возрастет во много крат".

То есть вы и не тщитесь! Вы - даже не полудилетанты. Все это шаманство - для посвященных. Для профессионального дирижера, например. А вы - вы ведь не тянете даже на полудилетанта...

Но тогда - для чего же вся шумиха? Совершенствуйте партитуры в профессиональном кругу, получая похвалы - и не только - от "профессионального дирижера"!

Теперь вот только объем подводит. Годы не те. Все-таки 2610 страниц. Опять же - не Дмитрий Ростовский, которого никто не знает, а "Руслан".

По-видимому, потребовалась помощь композитора-профессионала...

"О, сколько нам открытий чудных..."

Ждем премьеры, читатель!